В 2017 году книжный сайт Bookster провел в Минске восемь лекций по литературе в формате книжного клуба. Лекторами выступали университетские преподаватели и просто харизматичные рассказчики разных профессий — поэтесса, культуролог, певица, писатель. Книги, о которых шла речь, они выбирали на свой вкус. Подводим итоги и разбираемся, почему они сделали такой выбор.
«Мадам Бавары», Гюстаў Флабэр
Вальжына Морт — паэтка
Эму Бавары ахрысцілі першай «адчайнай гаспадыняй», а раман Флабэра — першым раманам пра сэкс і шопінг. Тым не менш, самая скандальная эратычная сцэна ў французскай літаратуры — гэта пералік вуліц.
На лекцыі мы даведаліся, за што Флабэр ненавідзеў рэалізм і любіў паэзію. З удзельнікамі лекцыі мы прачыталі «Мадам Бавары» як раман-сатыру, у якой аўтар падымае на смех усіх сваіх герояў. Дарэчы, з гэтага раману, скончанага Флабэрам у 1856 годзе, выйшлі такія знакамітыя пісьменнікі XX страгоддзя, як Джойс і Пруст.
«Посторонний», Альбер Камю
Максим Жбанков — культуролог
«Посторонний» Камю — неправильная книга смутного предназначения. Материал кусается. Соглашаться с ним больно. Не купиться — невозможно. Он больше, чем беллетристика. Меньше, чем философский трактат. Собственно говоря, это сразу все и про все: абстрактная поэзия, воображаемое черно-белое кино середины прошлого века, хроники отчужденности, джазовая пьеса для сумасшедшей трубы с индустриальной ритм-секцией.
«Посторонний» забирает покруче Оруэлла, превращая критику политики в деконструкцию этики. Нормальное противоядие от групповых ритуалов и массовых восторгов от лучшего из докторов — того, кто сам сполна переболел энтузиазмом и солидарностью.
«Рассказ служанки», Маргарет Этвуд
Алексей Браточкин — историк
Мы привыкли к тому, что антиутопии ХХ века рассказывают о тоталитаризме и уничтожении «я», а сами авторы этих антиутопий, как можно предположить, являются носителями совершенно противоположных взглядов. Но если посмотреть на ряд антиутопий через феминистскую оптику, обнаруживается, за небольшими исключениями, довольно консервативное содержание.
«Рассказ служанки» Маргарет Этвуд именно поэтому выделяется среди известных антиутопических романов Оруэлла, Хаксли и других авторов: опыт переживания несвободы получает иное измерение, к тому же звучит голос героини, а не героя. Консервативный поворот последнего времени делает книгу Этвуд максимально актуальной спустя тридцать лет после ее выхода.
«Лолита», Владимир Набоков
Владимир Капцев — кандидат филологических наук, доцент, преподаватель русской литературы в ИЖ БГУ
Владимир Набоков не преследовал цели написать скандальный роман. Как большой писатель он предвидел кризис современной цивилизации и предлагает нам разрушительный постмодернистский образ культуры в действии. Поэтому «Лолита» — это роман-предостережение.
Владимир Набоков создал самый узнаваемый бренд мировой литературы, породил, сам того не желая, «эффект лолитомании», который широко используется в рекламе, медиа, шоу-бизнесе, субкультурах. Поэтому в массовом сознании роман оказался «заложником» дешевой популярности и двойной морали современного общества, часто воспринимается на уровне штампов. Сам автор так писал о героях произведения: «…американская школьница так же нормальна и банальна, хоть и в своем роде, как и ненормален и банален несостоявшийся поэт Гумберт. Вот вам самый важный аспект книги, который был погребен искусственно созданной популярностью…»
Владимир Набоков создал роман, насыщенный архетипами и культурными кодами, диалогом «высокой» и «массовой» культур. Поэтому «Лолита — это эстетический и культурологический феномен XX века».
«Узроўні жыцця», Джуліян Барнс
Віктар Марціновіч — пісьменнік
Упершыню я пачуў імя Джуліяна Барнса, калі працаваў мастаком на вайсковай кафедры. Я ведаў, як маляваць, вайсковая кафедра мела шмат агітацыйных плакатаў, якія мусілі быць намаляванымі. Таму будучаму лейтэнанту запаса выбачылі фрызуру пад Ніка Кейва і тое, што замест вывучэння ТТХ БРДМ я бавіў час у замкнёным пакоі з Бобам Грэбеншчыковым у плееры.
Гэта быў той этап існавання Барыса Барысыча, калі ён хваліў Боба Дылана і раман «Гісторыя свету ў 10 з паловай главах» Джуліяна Барнса ў кожным сваім інтэрв’ю. Таму мне не заставалася нічога іншага, як знайсці гэтую рэдкую кніжачку. Ужо тады я адзначыў асляпляльны лаканізм нарацыі, манеру пісаць, у якой значнымі робяцца нават паўзы паміж кропкамі. З тае пары прайшло шмат часу, я перастаў спрабаваць стаць мастаком і нечакана стаў пісьменнікам, Боб Грэбеншчыкоў перастаў спрабаваць быць музыкам і стаў мудрацом, а Барнс выдаў «Узроўні жыцця». Кніжку, пра адметнасць якой гэтай вясной ў прадымленай цюрыхскай кухні мне распавёў адзін еўрапейскі левы інтэлектуал, уплыў якога на мяне сёння супастаўляльны з колішнім уплывам Грэбеншчыкова на ўсіх нас, маладых і дундукаватых дзетак 90-х.
«Коллекционер», Джон Фаулз
Гражина Павловская — кандидат филологических наук, доцент
Я выбрала «Коллекционера», потому что книга резонансная, а мне всегда интересны такие вещи, в которых многие нечто находят для себя. Во-вторых, мне захотелось прочесть ее как условное символическое послание, где важен не сам сюжет и даже не то, как «сделана» вещь, а конфликт полярных мировоззрений.
«Атлант расправіў плечы», Айн Рэнд
Ганна Бутырчык — кандыдат філалагічных навук, дацэнт, загадчыца кафедры замежнай літаратуры БДУ
«Атлант расправiў плечы» — адна з самых супярэчлівых кнiг ХХ стагоддзя, у якой пiсьменнiца спрабуе паказаць свет, з якога знiкнуць людзi, здольныя думаць i прымаць самастойныя рашэннi. Недасканалы (з пункту гледзiшча паэтыкi i мовы) раман, якi рэдка ўключаюць у класічныя курсы па літаратуры нават у ЗША, тым не менш нязменна прыцягвае чытацкую ўвагу i згадваецца сярод самых уплывовых твораў сучаснасцi. Палярнасць ацэнак (адарваныя ад жыцця фантазii цi знакавая кнiга для думаючых людзей? Вытворчы раман цi культавая кнiга, якая мяняе светапогляд? Графаманскi хлам цi кнiга, якую абавязаны прачытаць кожны паспяховы чалавек?) правакуе новыя хвалi цiкавасцi да «феномену» Айн Рэнд.
«Школа для дураков», Саша Соколов
Светлана Бень — певица, режиссер
Если порой словом можно разбить окно, то словами, живущими в книге «Школа для дураков», можно вставить стекло обратно. Ими можно просто дышать. Потому что вся эта книга наполнена ветром, сквозняками, запахами и воздухом, настолько насыщенным кислородом, что голова кружится от первой до самой последней строчки.
