Этой осенью в Минске состоится премьера спектакля «Воздух» театра танца Karakuli, приуроченная к юбилею коллектива. В преддверии этого события «Культпросвет» встретился с хореографом-постановщиком спектакля Ольгой Лабовкиной и исполнительным директором театра Надеждой Бурмистровой, чтобы поговорить…
Об обмене между танцевальными сообществами
О.Л.: В Беларуси довольно маленькое танцевальное сообщество. Поэтому обмен между коллективами происходит неизбежно. У нас были совместные проекты со Skvo’s Dance Company, например. В нашем спектакле «Один в квадрате» участвовала Ирина Широкая — руководительница театра танца Skyline. Сейчас наблюдается процесс размывания границ коллективов, потому что все взаимодействуют со всеми. На мой взгляд, это естественная тенденция развития, она хороша для физического и ментального созревания творческих единиц. Точно так же и я не принадлежу только «Каракулям», работаю как независимый хореограф и постановщик — в Беларуси реже, в основном в России и Украине.
Об исследованиях перформативных практик
О.Л.: Какое-то время я на регулярной основе проводила лаборатории исследования перформативных практик. Мы брали какую-то тему: «тело как текст», или «визуальность и тело» site specific performance, или исследование кинотанца. Мы окунались в тему на протяжении месяца, затем делался итоговый показ. В лаборатории по кинотанцу, например, было снято шесть art short films, которые мы представили зрителю в рамках фестиваля «Теплообмен». Это были открытые лаборатории, куда могли прийти все, кто интересуется современным танцем и искусством в целом, а мне было интересно создать новый уровень взаимодействия. Но сейчас я этим не занимаюсь, потому что я не часто нахожусь в Беларуси. Я очень ценю время здесь и стараюсь проводить его со своими родными и близкими.
О границах современного танца, его восприятии
О.Л.: Вопрос о границах современного танца, скорее, относится не к границам танца как направления, а к границам зрительского восприятия и рамкам диалога. Мне очень хотелось бы сказать, что я делаю то, что мне нравится, не учитывая того, как это будет воспринято, но это будет неправдой. Я не могу не быть причастной к местному контексту — я его в любом случае воспроизвожу. По подготовленности зрителя, его насмотренности и образованности в плане искусства картина будет разная в столице и маленьком городке, в европейском и постсоветском пространствах. У нас, к сожалению, не создана традиция современного танца и современного искусства в целом.
И о подготовленности зрителя
Н.Б.: Мы привыкли говорить о подготовленных зрителях: театралах, художниках, хореографах, танцорах… Но это не совсем про эту работу и в принципе не про стиль Оли. Надеюсь, что каждый зритель — и подготовленный, и неподготовленный — найдет свое видение «Воздуха». А может и не найдет — и это тоже хорошо. Может, что-то осознается и картинка сложится после.
О.Л.: А может, этого и вовсе не случится и зритель уйдет после первых пяти минут. В этом — красота и обаяние всего, что происходит в арт-среде.
Об ожиданиях
О.Л.: Я бы посоветовала нашему зрителю ничего не ждать от предстоящей премьеры и приходить без предубеждений и преднастроек. При создании работы я стараюсь поставить себя на место моего зрителя и создать такие образы, которые лично со мной работали бы. Ритм действия играет для меня важную роль: иногда нужно навести зум (замедленная подача информации играет для меня роль наведения зума внутрь действия), иногда — разрушить инертность восприятия, — все это должно соответствовать задумке. Мы играем с идеей воздуха и рассматриваем ее в разных смысловых плоскостях, можно сказать, на метауровне.
Н.Б.: Сложно говорить о спектакле без спойлеров. Нам бы хотелось, чтобы зритель пришел без каких-то конкретных ожиданий, чтобы люди нам доверились и мы их могли повести. Это все на метафизическом уровне, тонкое и хрупкое, мы не хотим лишать нашего зрителя возможности почувствовать это. Каждый увидит спектакль по-разному — это и круто!
О.Л.: В этой работе мы отошли от стандартов взаимодействия Артист/Зритель в рамках театральной сцены. Люди не будут сидеть, они будут ходить, потому что действие будет перемещаться. Это сделано для того, чтобы избавить зрителя от инертности погружения в кресло и отстраненности созерцания. В этой работе мне бы хотелось, чтобы зритель стал такой же свободной субстанцией, как и сам воздух, который перемещается и заполняет пространство. Зритель сможет сам выбрать точку обзора, у каждого сложится собственная картина и свое видение спектакля.
И о «провалах»
О.Л.: Иногда зрители и правда уходили со спектакля. И я этим даже горжусь. Мы не занимаемся традиционными формами танца — направлениями, которые получили свое становление и развитие, стали классикой в каком-то смысле. Мы экспериментируем, а это значит, что нужно быть готовым к провалу — своему собственному, провалу минутной сцены, к провалу в восприятии какого-то человека.
Н.Б.: Да, здесь многое зависит от того, что именно считать провалом. Для кого-то то, что человек ушел со спектакля — это провал. Для нас — нет. Человек уходит по причинам, которых мы не знаем. Мы можем отнести это на свой счет, а можем и не относить. Мы понимаем, что человек может заскучать и уйти, а может слишком впечатлиться и уйти. А может, просто не сложилось диалога. И это нормально. Мы все разные.
О.Л.: Слово «провал» применительно скорее к практикованию контемпорари дэнс, нежели к продакшн ивенту. То есть я как практик этого направления должна быть открыта к изменению ситуации и отхождению ее от первоначального сценария. И я считаю, что именно в моменты пошатнувшегося равновесия есть ресурс к творчеству и мой интерес.
О совместной работе
О.Л.: В этой работе я впервые работаю с помощником — танцовщицей и хореографом Женей Николайчук. Это новый опыт для меня. Наше взаимодействие строилось на том, что она давала фидбэк на отсмотренный материал: говорила о своих чувствах, эмоциях от увиденного, рассказывала, какие у нее рождаются образы. Это было важно, потому что в чем-то были сомнения, от чего-то отказывались, а в чем-то, наоборот, утверждались. Взгляд со стороны порой помогает артикулировать то, что «витает в воздухе».
Об импровизации
О.Л.: У меня были более импровизационные спектакли, где практически отсутствовал поставленный текст. А в этом спектакле есть как поставленная хореография, так и простроенная импровизация. Некоторые вещи хочется оставить живыми, «дышащими», но нам интересно также использовать и развитую танцевальную лексику.
Изначально эта работа создавалась для московского фестиваля Context. Diana Vishneva. Это фестиваль определенного формата, в котором танец — основной способ выразительности, и он должен быть многогранным, развитым, ярким, проявленным, с подготовленными телами. Изначально был задан этот вектор, и мы решили не отходить от него. Но сейчас спектакль оброс различными дополнениями и подходами к телу, и это тоже пространство эксперимента для нас.
И о коктейльных вечеринках
Н.Б.: «Каракулям» 10 лет, и это очень значимая для нас дата. Мы не хотим показать спектакль и разойтись. Нам важно создать максимально приятные условия для диалога: зритель сможет задать нам вопросы, и мы сможем задать вопросы зрителю. Люди привыкли уходить сразу после спектакля, и хорошо, если вам есть с кем его обсудить, но если нет? Мне кажется, должна быть возможность побыть в этом настроении еще чуть-чуть и с кем-то его разделить. Это объединяет людей так или иначе, появляются новые идеи, а иногда — и новые проекты.
О.Л.: Да, у нас запланировано некоторое общение в неформальной обстановке. Это распространенная практика — после выступления садиться друг напротив друга и начинать обсуждение спектакля. На мой взгляд, это общение редко бывает по-настоящему искренним: артисты еще мысленно внутри работы, да и зрители в процессе осмысления. Поэтому мы решили перенять европейский формат, когда после перформансов организовывается своего рода коктейльная вечеринка, где играет приятная музыка и где люди могут расслабиться и пообщаться. И это ни к чему никого не обязывает! Иногда человеку нужно отстраниться от всего, чтобы по-настоящему впечатлиться, а иногда впечатление складывается через услышанное от других. В любом случае, когда картинка складывается, это дорогого стоит.
Кстати, музыка будет действительно приятной. Мы пригласили моего давнего знакомого DJ Nomork — одного из немногих людей, которые играют на виниловых пластинках и возрождают эту культуру в Беларуси. Он играет на масштабных мероприятиях и представляет нашу страну за рубежом.
О больших пространствах
О.Л.: Спектакль создавался в рамках летней резиденции Summerspace в пространстве Оk16. Мы еще раз хотели поблагодарить площадку за предоставленную нам возможность работать в таком прекрасном месте. Огромное ритмичное пространство, устремленное вверх, много воздуха, очень красиво падает свет — здорово! Оно напоминает мне Кафедральный собор из одноименного мультфильма польского аниматора Томека Багиньского, в который приходят люди, прорастают и становятся его частью. Весьма символично.
Н.Б.: Да, к сожалению, в Минске не так много площадок таких больших масштабов. Пространство имеет большое значение: его магия, энергия очень важны — там хочется остаться.
О «живых» декорациях
О.Л.: В спектакле мы используем сценографию. Декорации, в нашем случае, можно назвать еще одним персонажем, так как у них тоже есть свое послание зрителю.
Н.Б.: Еще специально для спектакля создается музыка. Саунд-дизайном занимается прекрасный музыкант Дмитрий Ладес (Aortha).
О.Л.: А художник по свету — Сергей Новицкий. Мы с ним создаем уже не первый спектакль, это наша четвертая совместная работа, и мы все еще не исчерпали потенциал этой совместности. Хотелось бы работать и дальше, мы хорошо понимаем друг друга.
Я стараюсь не сотрудничать с людьми, которые не вовлечены в процесс и просто делают то, что им говорят. Мне нужны Художники, ведь я прислушиваюсь к мнению профессионалов. Я ценю, когда это соавторство, а не диктатура.
О сюжете
О.Л.: Сюжета в общепринятом понимании этого слова в нашем спектакле нет. Хотя современные теории полагают, что даже в абстрактной работе присутствуют завязка, развитие действия, кульминация и развязка — этот каркас трансформируется, но неизменно является основой любого действия, разворачивающегося во времени. В любом случае, оперировать таким термином, как «сюжет», я бы не стала. Скорее, есть какая-то структура, которая помогает соотнести информационные блоки между собой.
Н.Б.: Думаю, если зритель воспринимает работу с точки зрения сюжета, то он найдет его, даже если его там нет.
И о том, почему за это стоит платить
О.Л.: Мне кажется, что проблема всего белорусского искусства — в его неспособности выживать на самоокупаемости. У нас нет ни поддержки государства, ни поддержки фондов, меценатство, насколько мне известно, также облагается налогом. Поэтому все, что мы можем — существовать с продажи билетов, а это сложно, потому что даже если я дважды соберу полный зал, мои расходы не окупятся. В Европе практически нет театров, которые существуют за счет продаж билетов.
Н.Б.: Нам привычна мысль, что «художник всегда голодный». Мы не создаем что-то материальное, за что люди привыкли платить. Мы создаем что-то метафизическое, а это — огромные энергетические затраты, которые иногда больше и серьезней затрат материальных.
О.Л.: Даже если бы у нас и был спонсор, я все равно не сделала бы свои выступления бесплатными. Потому что создание спектакля — огромный труд, который венчается встречей со зрителем. В этом уникальность момента и уникальность соприсутствия. Я бы хотела, чтобы люди ценили свое присутствие там, потому что я ценю их присутствие. Это взаимный энергообмен. И если зритель хочет, чтобы то, что мы делаем, продолжалось и делалось на качественном уровне, ему стоит нас поддержать.
А также о других работах
О.Л.: Раньше я теряла себя при просмотре других работ. Очень легко все раскритиковать, скептически отстраниться и уйти. Скепсис и поэзис лежат в разных энергетических плоскостях. Наверное, на то и дается взросление, чтобы рассматривать то или иное событие с точки зрения процесса развития. Просто есть те, кто еще в начале пути, и им тоже нужны встречи со зрителем.
Из последних белорусских работ я для себя выделяю спектакль Иры Широкой Pietà. Старалась смотреть ее работу как зритель, а не как коллега, хоть это разделение и не всегда возможно. Было такое ощущение, что мне наедине признались в чем-то личном и важном. Здесь был сильнейший посыл и потрясающая степень искренности, граничащая с наготой. От нее вначале хочется вжаться и сбежать куда-нибудь… Но если ты позволяешь себе быть причастным — в каком-то смысле, ты проходишь сквозь портал. Я давно не получала подобный опыт и очень благодарна Ире за то, что она сделала.
Премьерный показ танц-спектакля «Воздух» пройдет 8 и 9 сентября в пространстве Оk16.
