Если вы не попали на лекцию «Как смотреть спектакль: некритичные советы» в рамках «Недели театра» в Купаловском, не расстраивайтесь — читайте конспект размышлений востоковеда, научного сотрудника Национального художественного музея, или, как он сам себя называет, «экскурсовода, музейного стэндапера и спикера» Никиты Монича. Почему спектакли лучше фильмов? Как подготовиться к походу в театр и можно ли уходить в антракте?
Выделить относительно небольшую сумму в 10-20 рублей в месяц или квартал на поход куда-то — реально
В нашем городе много разных институций, которые предлагают чудесные культурные продукты: часть из них существует за счет финансовой и административной поддержки государства, другие как частные — успешные и не очень, — а иногда и андеграундные инициативы протестного характера. К счастью, люди туда ходят, и в целом нам есть из чего выбирать. И если мы говорим про бюджетную форму существования культурной институции, то за музей могу ответить смело: посетитель — классовый враг музейного сотрудника, это вам скажет каждый второй музейщик. По-хорошему, мы можем существовать и без зрителей, без посетителей. Музею в этом плане проще: музей не показывает, он, самое главное, сохраняет.
Вопрос в том, какой процент общества потребляет культурные продукты. Например, в НХМ в год приходит 180 000 человек. Кажется, что это много, но это даже не 10% минчан, ходи каждый из этого процента хотя бы один раз. Мы знаем, что ходить в музей один раз в год — это как мыться только на Пасху: очень полезно, но явно недостаточно. Соответственно, многие из этих 180 000 либо российские туристы, либо добрая часть потребителей, которая просто ходит регулярно, хотя бы раз в месяц, например, в рамках бесплатных сред.
В Минске процент потребляющих культуру ниже, чем хотелось бы и чем мы в силах организовать. Но несмотря на материальные сложности, выделить относительно небольшую сумму в 10-20 рублей в месяц или квартал на поход куда-то — реально. Если вы работаете во вторую смену, сходите в музей, если в первую — сходите в театр, обычно спектакли начинаются в семь вечера. И почему мы этого не делаем? Возможно, потому что не знаем, что это существует. Теоретически — да, но на практике опыта нет. Еще великий Будда сказал: «Будьте светильниками сами себе. Никогда не опирайтесь на чужой опыт, опирайтесь на собственный».
Чем театральные постановки лучше фильмов?
Именно гибкость такого механизма, как театр, его синтетичность — очень хороший повод для того, чтобы театр стал первым видом искусства, с которого стоит начать активное потребление культурных продуктов. А что предлагает театр в противовес кино? Чем театральные постановки лучше фильмов? Почему люди продолжают ходить в театр, если есть кино и, более того, торренты, с которых можно бесплатно качать фильмы и те же спектакли в записи?
Театр переосмысляет все то, что в него попадает. Это как амеба, которая выпускает свои ножки, захватывает фрагмент окружающего мира и превращает это в питательные вещества. Что привлекает нас в театре сегодня? Что выделяет его на фоне того же кинематографа, который, казалось бы, более доступен, тиражируем, дешевле?
Первое — это уникальность момента. Про него интересно сказал Аль Пачино: «Когда ты выходишь на театральную сцену, словно идешь по натянутому канату над пропастью. Софиты слепят глаза, ты чувствуешь плотное, влажное дыхание зала, хотя никого там не видишь. Но знаешь, что они, зрители, есть. И они готовы как прославить тебя, так и осмеять, если ты свалишься». Вот оно — сильнейшее переживание. И если продолжить эту метафору в кинематографе, то кино — это канат, разложенный на полу. Нет ощущения «здесь и сейчас». Есть дубли, возможность выбрать самую удачную форму. Театр рождает большее напряжение, чем кинематограф, большее психологическое единение, чем тот же музей. Ведь музей — это пространство одиночества, а театр — это всегда сотворчество, соединение с чем-то.
Вторая особенность кроется в театральной условности. Театр — это менее реалистичное искусство, у него особые отношения со временем. Не как в кино: затемнение и подпись: «Прошло два года». Театр гораздо чаще прибегает к условности, ему это позволительно. Когда мы находимся в зале и внутренне включены в процесс, для нас дуршлаг на голове актера становится шлемом, а лампочка — яблоком. Мы не попадаем в ловушку мнимого реализма и, соответственно, активнее работаем духовно. Ощущения как после тренировки: выходишь уставший, но довольный.
Третье. Театр — более элитарное искусство, нежели кино. Когда мы ходим в театр, ощущаем свою принадлежность к малой социальной группе, тем пресловутым трем процентам. Вы находитесь в группе если не жрецов, то хотя бы последователей некоего духовного культа.
Мы приходим в театр, потому что нам интересна боль другого
Человеку интересен другой человек. Нам интересна боль другого, пограничные состояния, переживания — театр из них и состоит. Фактически мы приходим в театр, чтобы почувствовать чужую боль и сделать это экологично. Театр — это красивая, эстетизированная, литературная, философская форма соприкосновения с пограничными состояниями. При этом мы знаем, что все происходящее — игра, та самая, о которой говорил Хейзинге: игра — это занятие, где цель кроется в процессе. Сам процесс и является целью: мы становимся не только свидетелями, но и соучастниками. Происходит эмпатическое заражение.
Находясь внутри театра, мы переживаем большее разнообразие чувств и эмоций
Один из основных механизмов театра, из-за которого мы туда ходим, связан с зеркальными нейронами. У человека есть нейроны, которые реагируют не информационно, а напрямую: какое состояние там, такое и здесь. Это происходит не на уровне вербальной коммуникации, а на уровне считывания языка тела, эмоционального состояния. Точно так же это работает и на ринге, когда мы ходим смотреть, как два мужика дубасят друг друга, — только в случае театра мы делаем это на более высоком культурном уровне, переживаем большее разнообразие чувств и эмоций.
Театр — это чудесное место для тренировки удивления, краеугольного навыка, нужного для понимания театра. Люди, которые не умеют удивляться, хреново умеют эмпатировать и чувствовать другого. А эмпатия — очень важная характеристика человека, потому что это практически единственная вещь, которая позволяет нам не есть друг друга.
Можно ли уходить со спектакля?
По Аристотелю — нет. Ведь через страдания мы испытываем освобождение. Испытываем страдания до антракта, делаем нравственно усилие, испытываем еще больше страданий все второе действие и в конце этого ужаса испытываем невероятное чувство освобождения — катарсис. Но вообще ответ на этот вопрос индивидуальный. Мне кажется, что да. Когда встаете и уходите, главное — не цокайте и не вздыхайте!
Понимаешь, я стоял перед картиной и не мог понять: я достаточно постоял перед ней?
Часто получается, что человек, приводимый на поводке в культурное место, боится идти потому, что для него это неизвестное место. Для вас понятно, куда вы идете, а для него — нет. Однажды на занятии в Культурном техникуме мы решили взять быка за рога и сразу пойти на абстрактную живопись Анатолия Кузнецова после полутора часов теории. И один молодой человек потом сказал: «Я, конечно, ничего не понял, мне, конечно, все понравилось, но в начале я себя очень некомфортно чувствовал. Понимаешь, я стоял перед картиной и не мог понять: я достаточно постоял перед ней? Я могу подходить к следующей или это неприлично? Я стеснялся, не знал». Это открыло для меня новый мир. Вы поставьте себя на место человека, который впервые входит в этот храм искусства. Вы заходите, на вас обрушивается блистательное сияние мраморной лестницы, на которой стоят небесные танцовщицы Апсары. Они все в вечерних нарядах, у них в руках — цветы. Мужчины галантно помогают женщинам спуститься со ступеней, кто-то проходит рядом с бокалом коньяка, и тут вы заходите такой, непонятно в чем, со смены. Люди смотрят на вас: «Кто это там пришел? Бэрримор, что это за люди на болоте?» Это же безумно страшно! Вы не знаете, где гардероб, как устроен зрительный зал, где находится кнопка отключения звонка на телефоне. Реально необходимо давать инструкцию, как все делать на уровне простых действий, простыми шагами идти к этой среде. Зачем вы обрекаете людей на стресс, чтобы они чувствовали себя неуютно, когда зовете с собой? Проведите работу заранее.
Как выбрать спектакль?
Наш город представляет собой пример неравновесного рынка: предложение превышает спрос. Но чего не хватает касательно театра, так это больших развернутых отзывов. Если вы зайдете на страничку любого театра, чаще найдете аннотации, из которой поймете, какая проблематика поднимается в спектакле, какой возрастной срез в фокусе, и решите, актуально ли это для вас или того, кого хотите привести с собой.
Обязательно почитайте про эпоху и автора. Зная, что происходило в его эпоху, зная историю создания произведения, вы сможете глубже понять его.
Подступаем к самому посещению. К нему надо готовиться
У Ежи Гротовского есть чудесный текст «Театр и ритуал». Ритуализация — дополнительное удовольствие и настройка. Нужно специально одеться, купить цветы — хотя я сам всегда забываю и мне очень стыдно!
Культура в какой-то степени похожа на секту. Тем, кто смотрит извне, люди, у которых есть специальная мантия, чтобы собираться на шабаши в Филармонии, вполне возможно кажутся сектантами. Чтобы приходили новые зрители, расширялась социальная база, чтобы мир становился лучше, необходимо, как проповедовал великий Будда, «говорить на языке того, кто слушает». Он говорил с демоном как демон, с животным — как животное, с богом — как бог. И мне кажется, это одно из самых слабых мест современной культуры, будь то музей или театр. Мы пока что очень плохо умеем говорить на нормальном человеческом языке, занимать равновесную позицию без надстройки «прикоснись к высокому!» и без подстройки «может, купите билетик?». А равная позиция будет такой: «У меня есть это, давай поделюсь — всего 7,5 рублей за место в ложе». И еще мне кажется, что для развития культуры в нашей стране сегодня важен зритель активный, проповедующий, ведущий за собой, зритель-посредник: «Давая я куплю тебе второй билет, и мы пойдем в театр вместе?»
