В апреле в офис «Культпросвета» заглянул Николай Лавренюк — координатор национального конкурса «Лістапада», сценарист, побывавший в Каннах, а с недавних пор еще и продюсер документального кино. С неигровыми проектами Николай объехал множество фестивалей и теперь готов рассказать, почему питчинги — это не круги ада, а прекрасная возможность для белорусов рассказать киносообществу о себе. Бонусом — лаконичная афиша на апрель от нашего гостя.
Питчинги — это важно, современно и эффективно, все это понимают, но почему-то практически никто из белорусов на них не ездит. Сколько фестивалей вы объехали до того, как добились успеха?
На фестивали я езжу давно, их количество уже трудно сосчитать. Был в Швейцарии, Катовице, Варшаве, Карловых Варах, Одессе, Берлине, на московском «Артдокфесте»… Притом на некоторые фестивали ездил не раз: дважды был в Таллинне, трижды — на Вильнюсском фесте Kino pavasaris, где, к слову, совсем недавно представлял фильм «Воспитание Артёма» режиссера Любы Земцовой, который я продюсирую вместе с Машей Егоровой.
Вообще, я не стал бы переоценивать значение питчингов — зачастую они носят формальный характер: не так много платформ, где действительно собираются люди, которых называют десижн-мейкерами, — представители крупных каналов, дистрибьютеры, сейлс-агенты. Но для нас это крайне необходимо: мы здесь, в Беларуси, варимся в собственном соку. Чтобы ваш проект вышел куда-то, а не остался на любительском уровне, нужно ехать.
Расскажите, как продвигать свой проект на примере любого вашего фильма. Какие возможности есть у белорусов?
Много питчингов мы объехали благодаря документальной платформе B2BDOC, цель которой — связывать кинематографистов Восточной Европы с продюсерами из западноевропейских стран. Они работают уже несколько лет, дважды проводили питчинги и тренинги в рамках «Лістапада».
Можно сказать, что наш проект «Место любви» сразу пошел: мы представили его на индустрии «Лістапада», и сеть B2BDOC как раз отобрала его в свой пакет. И пошло-поехало. Впервые за рубежом проект был представлен в Вильнюсе в прошлом году в рамках шоукейса белорусских документальных фильмов. После презентации публика осталась в восторге, многие подходили к нам и говорили, что не ожидали от белорусских проектов такого уровня.
С одной стороны, это был успех, но с другой — в Вильнюсе собираются в большей степени представители фестивалей, так что это лучшая площадка для тех, кто ищет себе фестиваль, куда можно подать уже практически готовый фильм. Так было с фильмом «Граф в апельсинах» Влады Сеньковой: он был представлен в Вильнюсе уже после ограниченного проката по Беларуси, и там его заметили отборщики Московского фестиваля и фестиваля в немецком Котбусе. В этом году, кстати, картину Влады From a Great Height тоже взяли в престижную внеконкурсную программу Московского феста.
Вернемся к продвижению «Места любви». В Чехии, например, проходит творческая лаборатория Ex Oriente, в рамках которой опытные мастера кино работают с проектом на протяжении года, могут подсказать, как лучше смонтировать фильм, как подать историю, как найти зарубежных партнеров. На финальной сессии этого проекта в Праге мы презентовали ленту на большую аудиторию. Наш фильм стал первым белорусским проектом, который участвовал в этой лаборатории.
Но, по сути, туда может податься любой?
Конечно, сейчас как раз идет прием заявок. Надо просто постоянно сидеть в интернете, искать информацию, узнавать. Сейчас много возможностей, в том числе для Беларуси — есть интерес к стране, к региону.
Может, белорусы просто ленивые? Видят, как, скажем, Николай Лавренюк или Анастасия Мирошниченко без особых результатов ездят по питчингам, прежде чем получить какой-то символический грант, и потому сидят дома?…
Я тоже ленивый, но надо же с этим бороться. К тому же здесь остро стоит вопрос языка: не все кинематографисты знают английский, а без этого ты сразу лишаешь себя возможности поехать куда-то. Вообще, зачастую режиссер сам не может справиться с продвижением, нужен продюсер, который бы занимался рутинными вопросами: заполнял заявку, искал контакты. Но у нас пока не сложился институт продюсирования, для него нет почвы. То, чем мы занимаемся, — это работа, базирующаяся в основном на энтузиазме.
Так а с чего начинать?
Во-первых, не бояться. Не бояться, что это какой-то непонятный мир, где ты никому не нужен. Если у тебя есть история, в которую ты веришь, значит, ты должен этим заниматься. Надо не упускать любую возможность самообразования. И у нас появляются платформы, через которые можно продвигать свой проект, — хотя бы та же индустрия «Лістапада». Но, как мы видим, не все люди, которые занимаются кино в Беларуси (их в принципе немного), доходят до индустриальной площадки. Понятно, что параллельно идут фильмы, на которые хочется попасть. Но это всегда выбор.
Я, например, всю жизнь мечтал поехать на Каннский фестиваль, чтобы посмотреть кино, увидеть условного Педро Альмодовара. Но когда я приехал, то понял, что не могу смотреть кино: в Каннах огромный кинорынок, я приехал с проектом, у меня весь день расписан. Это было настолько утомительно, что, когда я в конце концов дошел до Дворца на вечерний показ, на половине фильма уснул (как мы выяснили, это был «Молодой Годар» — Прим. «Культпросвет»).
К слову, сейчас фестивали все больше и больше переходят для кинематографистов в индустриальную часть. Даже если твой фильм показывают в конкурсной программе этого года, ты приезжаешь на фестиваль уже со следующим проектом: если твое кино себя успешно зарекомендует, у тебя сразу спросят: «А что дальше? Над чем сейчас работаете?» Интерес может быстро пройти, конкуренция в мире очень большая, но я могу сказать, что белорусское документальное кино живет, мы видим его успехи на крупных фестивалях. Игровое кино, конечно, пока еще остается локальным явлением, которое только понемногу начинает выходить за эти рамки.
У вас есть фестивальная история в продвижении проектов, так что вы наверняка можете рассказать о типичных ошибках. Как не нужно питчить?
На самом деле, не всегда плохой питчинг означает провал для фильма. Это может быть прекрасное кино, но человек просто не умеет что-то представлять на публике. Главное — хорошая история, и ваша задача — кратко, за одну минуту, рассказать ее так, чтобы это было заразительно. Очень важный элемент любого питчинга — это трейлер, который можно испортить плохим монтажом. Это отдельное мастерство, так что ищите тех, кто поможет вам смонтировать хорошо. И, конечно, хочу всех призвать учить английский язык: у нас просто нет выбора.
Вы показывали трейлер на питчингах и по ходу снимали остальной материал за собственные средства?
Конечно! Реальность такова, что можно искать финансирование много лет, но документальное кино не ждет — история просто может уйти. Герои могут быть вместе, а потом перестать общаться — важно все вовремя задокументировать. Мы снимали параллельно, и все так делают. Надо понимать, что питчинги — это не панацея, это только верхушка айсберга.
Основа европейской киноиндустрии — это, скорее, институт продюсирования и финансирования. Такие институты существуют практически во всех европейских странах, но не у нас. Потому что в Беларуси нет киноцентра, нет кинофонда, здесь все работает по советской системе, которая себя уже в принципе изжила и никак не может интегрироваться. А весь мир кино интегрируется, все соединяются, и питчинги как раз возможность для этого. Не имея за душой ничего, работать сложно. Но у нас тоже есть варианты: например, на девелопмент «Воспитания Артёма» мы получили небольшие средства от фонда при фестивале документального кино в Амстердаме IDFA: он поддерживает кино развивающихся стран. Картина «Место любви» создана на собственные средства, но благодаря питчингам к ней уже есть интерес. Приятно, что в Праге она получила денежный приз от «Настоящего времени» — одного из крупнейших русскоязычных каналов, это здорово.
В большом кино у продюсеров, понятно, существуют категории «окупится» и «не окупится». Что касается белорусского независимого кино: у вас не было ощущения, что вы вкладываетесь в благотворительность?
Я ощущал, что рискую, но продюсер в любом случае должен думать об окупаемости — может, за счет дальнейшего выхода на фестивали и телеканалы. А вообще, я понимал, что это просто может быть очень хорошее кино — кино, которое я хочу посмотреть.
Этакий краудфандинг — платите за продукт, который потом получаете?
Можно и так сказать. Потому что я очень люблю смотреть кино — даже больше, чем снимать. И когда мы в первый раз говорили с Любой Земцовой, когда она показывала материал, я сказал ей: «Здорово! Я хочу видеть это кино».
После прошлого «Лістапада» вы говорили, что нужны «коренные изменения, направленные на поддержание зарождающегося нового белорусского кинематографа». А потом Минкульт назвал независимые белорусские фильмы «чернухой за три копейки» и объявил конкурс на проведение «Лістапада», что мало похоже на поддержку нового кино. Как вы, будучи координатором нацконкурса, отреагировали на это?
Во-первых, «Лістапад» всегда находился в таком неустойчивом положении. Официально дирекция не работает над фестивалем постоянно, в течение всего года, как это происходит в случае с зарубежными фестивалями, где есть оргкомитет, есть люди, которые круглогодично уделяют внимание фестивалю. Это создает трудности.
А что касается конкурса и высказывания министра культуры, если мы говорим про фестиваль, про авторское кино, то оно не может быть оберткой от конфеты — яркой и разноцветной. Это не реклама, не социальный ролик «Беларусь — страна для жизни». Фестивальное кино в принципе не занимается развлечением зрителя. Это альтернатива кино для масс, кино для расслабления и поедания попкорна. Это кино, которое говорит о боли, о реальности, что тебя окружает. Всем понятно, что в любом обществе хватает проблем, так вот задача режиссера — о них рассказывать. Я категорически не согласен с тем, что фестиваль должен показывать кино, которое ориентируется только на светлую сторону и не фокусируется на проблемах. По сути, любой фильм, в котором есть какая-то драма, можно назвать «чернухой»: Михаэль Ханеке — это «чернуха», фон Триер и Звягинцев — тоже «чернуха». Все лучшее мировое кино — «чернуха». А что касается фильмов, которые показываются в рамках национального конкурса, — не знаю, мне кажется, в них много и добра, и света. Тот же фильм «Завтра» Юли Шатун сделан с большой любовью к человеку — к маленькому человеку, который живет в нашем обществе. Вот и все.
От чего, кроме материальности, независимо независимое кино?
Мне кажется, должна еще быть и независимость от устаревшего киноязыка, штампов, искусственности. Независимость от самоцензуры в каком-то смысле. Важно, чтобы режиссер и команда не боялись быть дерзкими. Как раз молодое кино должно быть смелым, нарушать в какой-то степени правила. Как будто ты создаешь первый фильм в мире.
Но есть примеры независимых белорусских фильмов, когда режиссер и снимает сам, и продюсирует, но при этом получает плохую оценку от кинокритиков — кстати, качественно новая реакция в белорусском кинополе — и проваливается в прокате. Такое кино имеет место быть?
В принципе, я не делю кино на зависимое и независимое. Есть кино хорошее, есть плохое. Хорошее кино может быть снято на киностудии Universal или даже на «Беларусьфильме», мы с друзьями можем снять его «за три копейки». Кинокритика — это такая объективная институция, которая не должна смотреть, за чей счет снят фильм. Кинокритики — это адвокаты художественной ценности. Я считаю, что, если кинокритик видит в фильме какие-то изъяны, он имеет право об этом написать, и в этом случае я на стороне критика. Я понимаю, это сложный вопрос, для меня он тоже остро стоит: киноиндустрия у нас пока не развита, есть независимые кинематографисты, которые снимают за свои средства — и вроде бы их даже можно назвать героями. Но что делать, если фильм не получился? Обязаны ли мы его хвалить? Допустим, кинокритики напишут хороший анонс, зрители пойдут в кинотеатр, увидят, что фильм не так хорош, и начнут говорить, мол, «опять не получилось, больше не пойду смотреть белорусское кино». И при этом у них пропадет доверие к кинокритику.
Институт кинокритики, к счастью, у нас есть, пусть критиков и не много. Я считаю, что режиссеры имеют право снимать кино, а кинокритики вправе писать то, что о нем думают.
Я читала, что сценарному мастерству вы учились не у белорусских мэтров. Тогда закономерный вопрос: почему остаетесь в Беларуси и не едете куда-нибудь, где есть фабрика кино, где вам, скорее всего, были бы рады?
Мотивация проста — хочу делать белорусское кино. По правде говоря, этот вопрос я и сам задаю себе практически каждый день. Что держит здесь? Не хочется скатываться в пафосные слова, но меня мотивирует то, что я вижу зарождение чего-то нового. Еще пять лет назад я бы и подумать не мог — хотя всегда был интерес к кино, — что у меня будет задача участвовать в возрождении (или зарождении) белорусского кино. Начиная с работы на фестивале «Лістапад» в национальном конкурсе, я увидел, какой вообще есть потенциал, и понял, что ростки все-таки пробиваются через асфальт. Кажется: у нас ничего нет, ничего и не будет. Можно уехать работать там, где уже все отлажено. Но на самом деле это азарт, потому что ты понимаешь, что можешь сделать что-то качественно новое. Рассказать историю про нас, про нашу страну, про то, что тебя волнует, про то, что ты видишь. Если бы не было молодых режиссеров, даже представить не могу, что бы я делал.
А как понять, что ты уже хорош? Что ты достаточно насмотрен — и можно идти снимать?
Не знаю, я всегда сомневался в своих силах. Я и сейчас не уверен, насколько я хорош, чтобы этим заниматься. У меня постоянно возникают вопросы: может, это не мое? Но ты понимаешь: нужно этот фильм сделать, это хорошая история. Ты горишь этой идеей. А если горишь — надо делать. Можно и десять, и двадцать тысяч фильмов посмотреть…
Насчет горения. Часто миллениалов упрекают в том, что они безыдейные и не занимаются саморазвитием. Как гореть и, что интереснее, как зажигать?
Хороший вопрос. Особенно для человека, который уже практически перегорел. Шучу. (На самом деле смеется.) Конечно, перегорание может с каждым случиться, особенно если долго занимаешься делом, которое вроде бы не приносит ни результатов, ни денег. Тут уже должно быть какое-то самовоспитание, работа над своим характером — доводить дело до конца, по крайней мере этот конкретный проект.
«Поколение.by»
13—15 апреля / кинотеатры сети Silver Screen, «Беларусь»
Альманах фильмов молодых режиссеров, в который вошли скорее более жанровые, чем артхаусные работы, — попытка донести белорусский короткий метр до массового зрителя. К слову, фильмы «Одной крови» и «Друзья по переписке» принимали участие в Национальном конкурсе фестиваля «Лістапад».
«Земля. Один потрясающий день», Р. Дэйл, Ф. Лисинь, П. Веббер
22 марта — 11 апреля / Falcon Club Бутик Кино
Думаю, что этот фильм-путешествие в мир дикой природы подарит удовольствие зрителям самого разного возраста.
«Турецкое седло», Ю. Разыков
12—25 апреля / Falcon Club Бутик Кино
Ироничная драма о бывшем агенте КГБ, которого даже на пенсии не оставляет страсть к слежке. Фильм-участник основной конкурсной программы кинофестиваля «Лістапад» и обладатель диплома Гильдии киноведов и кинокритиков на фестивале «Кинотавр».
«Миссис Хайд», С. Бозон
26 апреля — 2 мая / Falcon Club Бутик Кино, «Пионер»
Подарок для любителей авторского кино с несравненной Изабель Юппер.
«Кудиненко о Кудиненко» — 18 апреля / Оk16
Творческая встреча с «патриархом» современного белорусского независимого кино — режиссером Андреем Кудиненко, создателем фильмов «Оккупация. Мистерии» (культовой ленте в этом году исполняется 15 лет!), «Масакра», «Розыгрыш», проекта «Хронотоп» и других. Это возможность пообщаться с мастером, узнать историю его творческого пути и методы работы, а также увидеть отрывки из фильмов самого режиссера и лент, повлиявших на его творчество.
«Советские хиппи» — 22 апреля / «Мир»
Один из фильмов фестиваля северных стран «Паўночнае ззянне», на который точно стоит обратить внимание, — эстонская документальная картина «Советские хиппи», которая рассказывает о субкультуре хиппи в СССР и о том, как живут советские «дети цветов» сегодня. Фильм-участник международных фестивалей.
«Незнаёмы Караткевіч» — 26 апреля / Музей кино
Уникальный показ документальных фильмов «Сведкі вечнасці» (1964), «Будзь шчаслівая, рака» (1964), «Памяць каменя» (1966) і «Родная зямля» (1972), снятых по сценариям классика белорусской литературы, а также обсуждение картин с исследователями творчества писателя.
