Александр Гарцуев, режиссер спектакля:
Каждый режиссер ставит свою историю. Пьеса – это ведь только повод для спектакля, но еще не сам спектакль. «Любовь людей» – новая драма, достаточно жесткая, а я человек чуть-чуть другого поколения, и эта пьеса мне почему-то напомнила культового драматурга моей юности Александра Вампилова. Время здесь тоже как будто другое. Может быть, в реалиях России это про наше время, но вот в реалиях Беларуси пьеса словно бы рассказывает о том, что было у нас 40 лет назад. Мне так показалось. Поэтому я и перенес ее действие в середину 70-х годов прошлого века. Но поверьте, у нас, людей, мало что поменялось за эти 40 лет. Я, когда езжу на свой хутор, заезжаю в магазин в деревне, а время там остановилось. Там в телевизоре время меняется, а у самих людей – нет.
А мне хотелось, чтобы в спектакле был аромат времени. Я ведь его хорошо знаю, оно мое, то время, насыщенное очень знакомой мне музыкой. В спектакле у нас много танцев, героям весело. Костюмы старые, да и взаимоотношения между персонажами как будто бы тоже оттуда. Но в центре истории – любовь, довольно странная любовь. Мне очень нравится название, оно такое библейское. Очень широкое, удачное – из тех, которые не хочется менять. Оно шире, чем сама пьеса. Я позволил себе немножко убавить жесткость первоисточника. Для молодого поколения такая жесткость – это круто и ново, а для моего – этап уже пройденный. Мы с такой театральной чернухой играли в конце 80-х, и никакая теперешняя до той не дотянется. Я ощутил в этой пьесе больше мудрости. Это не триллер, а все-таки история про любовь.
Дмитрий Богославский, автор пьесы «Любовь людей»:
Все вопросы по изменению времени, сцен, финала – это вопросы к режиссеру и художнику, теперь это их работа. Когда сидя на балконе я писал эту пьесу, мне никто не мешал, теперь не нужно мешать и им. Режиссер берет пьесу, чтобы поведать о своем. Если сцены переставят местами, я из этого не исчезну, мой посыл останется. Когда я слышу, что это не Чехов или это не Брехт, то я таким словам не верю. Это все остается Чеховым, остается Брехтом, только рассказанным сегодня, сегодняшними средствами театра, с тем же трепетом и ответственностью. Это не первый раз, когда мне приходится сталкиваться с подобной ситуацией, и могу сказать спокойно: каждый театр имеет своего зрителя и знает, как с этим зрителем говорить, поэтому меня ничего не смущает. В одном из спектаклей режиссер выстраивает финал, где начинает идти весенний все очищающий ливень, который буквально смывает главную героиню с планшета сцены. Режиссер что-то договорил за меня, увидел больше, и я этому только рад. А почему нет?
Юрий Соломонов, художник спектакля:
Для Александра Гарцуева в этом спектакле очень важны детали времени, почерк эпохи. Поэтому я решил не придумывать костюмы заново, а найти то, что сохранилось с тех времен. Мы попросили актеров, работников театра поискать у себя и знакомых сохранившуюся одежду и аксессуары, и я был удивлен результатом. 80% элементов костюмов на сцене оказались прямо из 70-х. Эскизы делались параллельно с появлением материала, это был очень увлекательный процесс и очень длительный. Конечно, мы еще что-то кроили и стилизовали, но сама ткань – из 70-х, сейчас такой не найти. Она уже пожила, у нее уже есть история. Мне будет приятно, если зритель, который помнит те годы, увидит костюмы и скажет: «А я тоже такое носил, помню! У меня тоже такие треники были».
Александр Гарцуев, режиссер спектакля:
В спектакле заняты в основном молодые актеры. И мне приятно, что им было любопытно узнать от меня кое-что о 70-х. Вот, например, репетируем сцену, как встречаются два друга, а актеры по привычке здороваются, как в 90-х, а я знаю, что в 70-х так не здоровались! Им кажется, что так всегда было, а ведь это бандитский жест, он пришел совсем недавно. Мне всегда очень важен фон. Когда он есть в спектакле, тогда история перерастает из частной в более глобальную. Тогда мы видим, что люди живут вот так, а вокруг них все вроде по-другому. Страна живет красиво, правильно, масштабно, а вот у людей все иначе. У них и страсти есть, и любовь. А страна от них далеко. Надеюсь, в спектакле это ощущается.
Юрий Соломонов, художник спектакля:
В декорациях мне было важно показать серость и безысходность. И максимально приблизить декорации к быту, ведь история довольно простая. Она могла произойти когда угодно и где угодно. У нас народ всегда надеется на какое-то светлое будущее, на лучшую жизнь. Сейчас все плохо, но когда-то ведь будет и хорошо.
Изначально мы знали, что материал должен быть натуральный. Не пенопласт, не фактура театральная. У нас сцена очень близко к зрителю находится, и в этой истории нам совсем не хотелось его обманывать.
Поэтому я использовал самую обычную дешевую доску, которую деревенские жители используют для строительства сараев и заборов. Она такая же серая, как и жизнь этих людей. Мы даже специально ее сделали как бы подгнившей, чтобы сильнее повлиять на восприятие.
Вся сцена будет полностью от пола до потолка в доске. В целой плотной стене предусмотрены небольшие просветы – такая надежда на светлое будущее. А мебель наша будет трансформироваться то в забор, то в лавку.
Дмитрий Богославский, автор пьесы «Любовь людей»:
Мне было важно поговорить о любви, это такая пьеса-вопрос. Хотелось показать разные стороны любви: от тихой материнской, такого легкого бриза, до плотской, всепоглощающей, которая предстает перед нами вихрем, уничтожающим все на своем пути. Важно понимать, что я не хочу никакого нравоучения, все ответы должны отыскаться в самом зрителе, он сам должен ответить на какие-то вопросы. Собрать мозаику из сцен и понять, что происходит с ним сегодня. Мне хочется, чтобы зритель вспоминал что-то свое, личное.
Александр Гарцуев, режиссер спектакля:
К некоторым героям пьесы изначально могло возникнуть отвращение, но я сместил кое-какие акценты Правда, я не знал, что делать с образом Коли и убийством Люськи. Мне автор говорит, что в жизни так бывает. А я отвечаю, мол, да, бывает, но это все же художественное произведение, здесь должна быть какая-то мысль. Потому что просто показывать кусок жизни на сцене бессмысленно. Должна быть смысловая завершенность.
Коля в пьесе несколько кинематографичен. Он предстает то воспоминанием, то призраком. У меня в спектакле он только призрак. Больное сознание Люськи выбрасывает этот образ. Я тем самым отделил Колю от той жестокости, к которой он приближен в пьесе. Он приходит к Люське как призрак и с удивлением вспоминает, что он когда-то натворил. Она ведь его любила положительным и тихим. А то, что он в животное превратился из-за алкоголя, это она забывает. Коля у меня – кающийся грешник. Я убрал эту трудно перевариваемую на сцене жестокость. Она в кино еще может существовать в таком виде, но в театре ее трудно воспринимать. И Люся постоянно чувствует вину, потому что Коля приходит к ней таким, каким она его полюбила. А все плохое забывается.
И второй момент, который меня еще больше смущал. Мне непонятно, почему главный герой Сергей, который принял Люську, убийцу, который ее оправдал и скрыл, вдруг в конце начинает вести себя как истеричка! Он ведь в финале пьесы ее убивает! Мужчина цельный, великодушный, любящий. И вот он как истеричка душит ее подушкой. Он тогда кто? Стираются все понятия. Мне хотелось, чтобы он оставался мужчиной до конца. И я с позволения, пусть и неохотного, автора, поменял концовку. Да, Люська погибнет, но не от руки Сергея. Мне это было важно. Иначе было бы не понятно, про кого спектакль.
Спектакли по пьесе «Любовь людей» поставлены в 12 театрах: Московский академический театр им. В. Маяковского, Московский театр драмы и комедии на Таганке, Киевский академический «Молодой театр», Blackbox Theatre Mongolia, Новосибирский академический молодежный театр «Глобус», Русский республиканский драматический театр им. М. Ю. Лермонтова, Государственный русский драматический театр им. Н. А. Бестужева, Государственный академический русский драматический театр республики Башкортостан, Ирбитский муниципальный драматический театр им. А. Н. Островского, Казанский государственный театр юного зрителя, Курганский государственный театр драмы, Марийский национальный театр драмы им. Шкетана
Дмитрий Богославский, автор пьесы «Любовь людей»:
Спектакли по пьесе «Любовь людей» идут уже в 12 разных театрах. И это очень разные спектакли, которые я люблю одинаково. Нельзя любить собственных детей разной любовью. Это по меньшей мере странно. Конечно, спектакли отличаются друг от друга, но есть и какие-то схожие моменты. Например, в трех постановках есть железная бочка с водой, хотя в пьесе ее нет вообще. Но нельзя забывать, что у каждого режиссера свой почерк, свой взгляд – в этом и суть. Когда-то одного режиссера критики обвинили в том, что он поставил эту пьесу не «по-новодрамовски». А как это? Нельзя идти в театр с какими-то ожиданиями, это убивает восприятие. Я уже говорил, что никогда не мешаю режиссеру в его работе, могу только помочь в застольном периоде, поэтому все новое, что будет на премьере РТБД, увижу вместе со зрителем.
