В этом году «ТЕАРТ» включал в себя обширную программу «Belarus Open», целью которой было продемонстрировать специально приглашенным зарубежным критикам современный белорусский театр. Среди отобранных кураторами белорусской программы постановок оказался и спектакль Александра Марченко «Мабыць», названный лучшим в 2014 году по версии опроса сайта «Театральная Беларусь».
«Первый белорусский вербатим» — это спектакль-исследование о белорусах и для белорусов, затрагивающий обширный спектр проблем, от домашнего насилия до национальной самоидентификации. Неожиданный и долгожданный, благодушный и дискомфортный, прогрессивный для отечественного театрального пространства документальный спектакль собирает полные залы, вызывает дискуссии, восторги и неприятие зрителей, не всегда готовых узнать на сцене себя и свои проблемы.
Пользуясь моментом, «Культпросвет» попросил оценить Павла Руднева, удался ли белорусскому театру опыт по освоению вербатима и что может рассказать спектакль «Мабыць» о белорусах.
Премьера — 9 декабря 2014 г.
Павел Руднев, кандидат искусствоведения, доцент ГИТИС, театральный критик, Россия.
Впечатление
Прежде всего, это замечательно, что белорусский театр стал с какого-то момента осваивать территорию документального театра, потому что для российского театра это технология очень действенная, продуктивная, которая уже вошла в образовательный процесс. Наш театр, благодаря этому, очень обогатился, на документалистике вышли поколения режиссеров, актеров, драматургов. В спектакле «Мабыць», мне кажется, эта технология очень здорово работает на то, что любой из постсоветских театров потерял в 90-е — нулевые годы: коммуникация с городом, с миром. Здесь видно, как усилия театра работают на консолидацию нации. Казалось бы, простая технология вербатима начинает работать на ощущение правильно понятого, критического патриотизма. Такого хорошего, правильного, не государственного, а народного. Театр, делая такие проекты, такие спектакли, удерживает людей на земле, заставляет поверить в себя, в свою силу жизни.
Достижения
Это хорошая работа, она сделана качественно и профессионально. Артисты понимают, что они делают. Удачно действует художественный образ ботинок, которые падают с колосников и которые артисты примеряют на себя. Образ не сразу прочитываешь, но в конечном итоге понимаешь, зачем они нужны. Я это связал с пословицей: «Чтобы понять другого человека, нужно пройти милю в его ботинках». И это очень важно, потому что вербатим — это культура, которая не может быть эгоистичной. Документальный театр всегда направлен на другого, связан с аскезой, с ограничением самого себя, с ограничением художника. Документальный театр — это сопротивление художническому волюнтаризму. Закон документалистики — необходимость не вносить себя в рассказывание историй другого, а надеть его ботинки и шагать в них хотя бы милю, ощутив, как это мучительно и трудно.
Вопросы
Документальный театр не терпит оценки, это безоценочное искусство. Очень часто в режиссуре Александра Марченко присутствуют жирные акценты: например, самые острые моменты произносятся шепотом. Режиссер тем самым указывает на их значимость, а в документальном театре нет иерархии, есть только горизонтальная линия. А здесь режиссер нам указывает, какие слова «пробалтываются», а какие важны. Это запрет для документального театра.
Чтобы сохранялась чистота жанра, в спектакле не может быть вообще никаких выводов. В этом смысле финал постановки тоже проблемен, потому что это вывод. Документальный театр — это сгусток материала, это просто сбор информации. Выводы должен делать зритель. Если складывается какая-то система образов, то она складывается сама по себе или не складывается вовсе. В этом смысле вербатим имеет очень жесткую ригористическую позицию.
Очень ярко выделяется очевидная тема потери языка, права на язык, права на национальный идентификат. И, в конце концов, спектакль выходит в какой-то момент на тему того, что распад Советского Союза стал большой геополитической катастрофой, результатом которой стала растерянность, идеологический хаос. Хотя здесь, к счастью, совсем не идет речи об идеи реконструкции Союза. Но все равно, очень важно понять, что каждая республика по-своему переживает кризис идентичности после краха Союза. В частности, спектакль «Мабыць» можно поставить в один контекст с замечательной пьесой украинца Павла Арье «В начале и в конце времен», где то же самое разворачивается в украинском контексте. Есть та же проблема исторической паузы, «дырки», зоны молчания.
Можно быть ригористичным, можно не быть ригористичным в документальном театре. Можно соблюдать ноль-позицию, можно не соблюдать. Тут вопрос, как театр относится к вербатиму: как к приему или как к стилю. Важнее, что в этом спектакле есть, и это самое главное: желание театра выйти на диалог с залом, на коммуникацию, задать вопросы, когда театр является социальным клеем между различными поколениями, временами, племенами, т.е. театр как социальная работа.
Резюме
«Мабыць» — это, безусловно, вербатим, но не чистый. Но никто не говорил, что вербатим обязан быть чистым. У него есть какие-то законы, но нет супервайзера, который будет по-учительски наблюдать за их соблюдением. Это же все равно игра, искусство само по себе — это игра, и законы нужны для того, чтобы их нарушать.
Мне кажется, это не сувенирный спектакль, не открытка про белорусов, а очень серьезное глубокое исследование, которое можно предъявлять на любых смотрах. Я бы даже порекомендовал это делать, потому что это очень честный разговор.
