6 и 7 апреля на камерной сцене Купаловского театра состоится премьера «Войцека» Георга Бюхнера. Ставит историю деформированного обществом и безрадостной жизнью солдата Юра Диваков, режиссерские работы которого отличает концентрация на визуальных образах, определенная изысканность, особое внимание к ритмическому построению действия. В его интерпретации Войцек превратился из жертвы общества в человека, принимающего осознанные решения, а трагедия оказалась раскрашенной в яркие цвета. Чего еще ждать от новой постановки Юры Дивакова — читайте в нашем интервью с режиссером.
«Войцек» — ваша первая работа в драматическом театре. И сразу — на сцене Купаловского. Легко ли попасть на главную драматическую сцену страны?
Да, из государственных театров раньше я работал только в Гомельском театре кукол. Что касается вопроса о том, легко ли поставить в спектакль в Купаловском, могу сказать, что весь процесс от первых переговоров о такой возможности до намеченной премьеры занял около двух лет, если не больше.
Расскажите о постановочной группе и занятых в спектакле актерах.
Над спектаклем работала переводчица Ирина Герасимович, художница Таня Дивакова, хореограф Анастасия Лаптинская. Мы достаточно много работали вместе как в Laboratory figures Oskar Schlemmer, так и вне ее.
В спектакле заняты два состава актеров по 5 человек и два музыканта — Дима Есиневич, актер Купаловского, и Эрик Орлов, артист оркестра. Еще мы пригласили человека, Александра Сидоровича, который будет исполнять две оперные партии.
У нас есть две Марии — Светлана Аникей и Кристина Дробыш, Войцек — Саша Молчанов и Сергей Руденя, Капитан — Саша Зеленко и Николай Кучиц, Доктор — Миша Зуй и Андрей Дробыш. Рома Подоляко и Максим Коростылев играют пять ролей: тамбурмажора, дурачка Карла, Маргрет (Маргариту), Андреса и Старуху.
Репетиция
Есть ли у вас чувство, что с разными составами исполнителей получаются разные спектакли?
Дело в том, что даже если форма почти идентична, все равно получаются очень разные вещи. Я почти никогда не сталкивался с тем, что мой спектакль играют два состава. А здесь я вижу, что люди в одной схеме работают по-разному. У них разные эмоции и состояния. Спектакль как форма, конечно, будет один и тот же, но ощущение различия ее наполнения актерами есть. И это хорошо. Хотя поначалу для меня это было немного странно.
Де-факто «Войцек» — незаконченная пьеса. А у вас это будет законченная история?
«Войцек» и не пьеса, строго говоря. Это текст, состоящий из фрагментов. Мы попытались сохранить определенную структуру текста, который переводила Ира, но все равно некоторые сцены пришлось менять местами. Например, в разных частях пьесы есть четыре сцены, где встречаются Андрес и Войцек. Если ставить их в той последовательности, в которой они идут в тексте Бюхнера, это будет сильно разбивать действие. У камерной сцены Купаловского театра есть свои законы, поэтому мы соединили три фрагмента в один.
Что касается незаконченности, мне кажется, даже если она есть в тексте, на сцене, надеюсь, все будет выглядеть завершенно. Есть определенное физическое начало действия и его конец.
Войцек для вас — современный герой?
С ним очень интересная ситуация: Войцек уже столько раз умирал и возрождался в постановках разных людей, что это стало немного комедийным. Как будто постоянно оживляют и таскают труп.
Была такая история: труп одного из римских пап выкопали и судили. На процессе сзади него сидел человек и манипулировал им, отвечал на вопросы судьи. По сути это была игра, и такая же игра происходит с Войцеком. Из смерти и покоя его все время вытягивают, чтобы он давал ответ, и это постепенно переходит в состояние какого-то черного юмора. Войцек уже стал лицом, с которым постоянно играют. В то же время я бы не хотел его рассматривать как какое-то бедное существо или глупого человека. В нашей истории это человек, который принимает самостоятельное решение. В одном из разговоров о Войцеке, Ирина Герасимович произнесла вот такую фразу: «Он опуститься на самую глубину, в шахту своего существования.» Это очень точные слова. Насколько он современный? Думаю, что любая пьеса, которая возвращается к нам из 19, 18 века, или еще старше, может стать современной.
Ваш спектакль о человеке или об обществе?
На сегодняшний день это спектакль о человеке. Вообще о людях, которые принимают самостоятельные решения. Войцек сам позволяет ставить на себе эксперименты и опускается на самое дно, чтобы найти там что-то. Или не найти. Мне кажется, «Войцек» уже становится жанром. Он может быть и конкретным лицом, и в то же время стихией, энергией, словом.
Значит, Войцек для вас не марионетка, не жертва обстоятельств?
Абсолютно нет. Он природный человек, который может себе позволить стать частью настоящей природы. Он и есть природа. Он многое — и ум, и страсть. Он может позволить себе плакать и смеяться, он многогранен. В моей истории Войцек точно не жертва общества и не маленький человек.
Часто в постановках «Войцека» царит очень мрачная атмосфера. В вашем спектакле мы видим яркие жизнерадостные цвета. Как такое визуальное решение соотносится с историей?
Когда определяют жанр «Войцека», обычно пишут, что это «фрагменты». Мы тоже решили оставить такое определение, но у меня была идея, что все это — трагическое шоу. В пьесе есть отдельный персонаж, Балаганщик, а у нас всю линию шоу проводит Войцек. Это он устраивает балаган, и все происходит у него дома. Трагедия в этой истории, безусловно, присутствует, от нее никуда не деться, есть в ней и смерть, но это даже привлекательно. Смерть всегда привлекательна. Тем не менее это все же трагическое шоу. Ведь в самом тексте Бюхнера много песен, танцев, герои веселятся. И это нельзя опустить. Если не обратить внимание на этот аспект, то получается, что ты выделяешь только одну сторону жизни: мы все умрем, мы несчастные и так далее. Но все герои «Войцека» стремятся достичь уровня сверхчеловека, бога, получать удовольствие от каждого момента жизни, они не боятся смерти. Они готовятся умереть. Их жизнь, все происходящее — это путь приготовления к тому, что неизбежно, и это неизбежное не страшно, а весело. И лучше на него смотреть ярким глазом.
Репетиция
В вашем спектакле будет важен вербальный текст или он будет больше тяготеть к визуальному или физическому театру?
Думаю, визуального будет достаточно. Но, безусловно, будет и текст. Важную роль будет играть музыка. Отдельные композиции станут своего рода промежуточными историями, связками между фрагментами пьесы, музыка будет задавать настроение, погружать в атмосферу. Вообще в этой работе много всего смешалось, и я не могу сказать, чего будет больше.
Почему вы все-таки обратились к «Войцеку»?
Это была случайность. Часто происходят совпадения, которые касаются личных вещей. Ты берешь произведение и понимаешь, что время пришло, что похожие вещи происходят или происходили с тобой. Думаю, этот момент случайности более важен, чем какой-то специальный выбор. С «Войцеком» случилось именно так.
