– Как вы пришли в театр?
Когда мне было 18 лет, мой дядька устроил меня на престижную работу – слесарем-лекальщиком на велозавод, где я проработал год. Участвовал в кружке художественной самодеятельности, репетировал с местным джаз-бэндом песни Чабби Чекера, за что нас потом и разогнали – ведь заводу необходим был ансамбль, исполнявший песни советских композиторов! На этом моя музыкальная карьера закончилась, хотя опыт пригодился: играя в «Коне-Горбунке» я пел под музыку Евгения Глебова с оркестром Бориса Райского, а позже, во время совместной записи с «Песнярами», которые тогда еще назывались «Лявонами», ребята предлагали мне перейти к ним. Но я тогда уже был болен театром.
В сам Театр кукол пришел монтировщиком-декоратором – тогда я хотел стать художником и слово «декоратор» для меня означало то, что я буду рисовать. В кружке при велозаводе я рисовал плакаты, в том числе и шаржи на всяких нарушителей дисциплины, которые как-то сказали, что если мы еще раз их нарисуем, они нам руки пооткручивают. Я понял это как намек, что пора уходить с завода и вот так попал в театр. В перерывах между спектаклями учился управлять куклами, пока кто-то не доложил начальству: вон тот с ума сходит по куклам, мучает их – так пускай уж мучает на сцене.
– Традиционно театр кукол ассоциируется с детскими спектаклями. Но у вас идет и много постановок для взрослых? Для какой публики сегодня работает театр?
Пятьдесят на пятьдесят. Раньше театр был более традиционный: мы стояли за ширмой, сверху – куклы, и все. Теперь театр концептуальный, да и репертуар значительный – «Драй швестерн» Чехова, «Шелк» Барикко, «Венчание» Гомбровича… Сейчас «Тартюф» по Мольеру на подходе. После многочисленных премий, которые за последнее время взяли кукольники за новые по форме спектакли, многие из драматического театра говорили, с легкой обидой: «Пускай, мол, своими куклами занимаются». Но сейчас, увидев возможности театра кукол, драмтеатры используют аналогичную форму и в своих спектаклях.
Мне в таких спектаклях играть несложно – может, сказывается юношеская закалка? Есть в этом некая тайна, потому что разница в обучении артиста-кукольника и артиста драматического только в том, что первый работает на две дисциплины и сдает экзамены и как драматический актер, и как кукольник, да еще и самостоятельно куклу себе делает. Мы во многом работаем по старой методике, преодолеваем сложности в пластике, но, может это делает доброе дело в воспитании актера. Например, народный артист Беларуси Виктор Манаев тоже ведь начинал с кукольного театра…
– Насколько тяжело работать с куклами?
Знаете, раньше были другие технологии: кукол делали из папье-маше – бумага-клей – и так множество слоев. Я, когда играл в некоторых спектаклях, у меня рука отваливалась. Это тяжелый труд, и многие артисты в возрасте ходили перекошенные – у них одна рука была больше другой. И это еще не весь список профессиональных болезней. На Западе уже тогда были другие технологии – поролон, какие-то надувные детали. Когда приезжали иностранные артисты и смотрели на нас, то говорили: «Вас начальство не любит, потому что мало того, что куклы тяжелые, так еще и репертуар огромный!» (Смеется).
– Как актер-кукольник работает над образом – своим и куклы?
Во времена социалистического реализма была нужна филигранная пластика, движение кукол списывалось с движения актера. Когда начали работать с более символической литературой, понадобилась и новая стилизация пластики куклы. Потом, когда на сцене одновременно появлялись и актер, и кукла, нужно было вдыхать жизнь и в нее, и успевать самому перевоплощаться в артиста: вот он – я, живой человек, а вот – кукла.
– Есть ли какие-то особые ритуалы у актеров-кукольников? Например, многие говорят, что нельзя класть куклу на пол…
Иной раз артисты такое понарассказывают – на пол куклу не класть, если она упала,тоже сесть на пол. Я к этому отношусь со скепсисом. Конечно, к кукле всегда нужно относиться с уважением. Те, кто вместе работают в театре, уже чувствуют один одного, ведь часто одну куклу двигают несколько человек.
– Сколько времени уходит на то, чтобы приноровиться к одной кукле?
Как-то мы поехали во Францию на фестиваль и увидели, как практически мальчик управляется с марионеткой, которая играла на скрипке – у нее было 20-30 ниточек, и каждый пальчик двигался. Нам стало стыдно за свои куклы, потому что в наших было всего по две нитки. А потом нам рассказали, что там артистам чуть ли не с соской дают куклу, и он может только этой системой управлять, потому что он всю жизнь ей занимался. На традиционную куклу с двумя тростями, у которой открываются рот и глаза, нужно не менее пяти лет. Можно наработать движения рук, но чтобы чувствовать куклу, как единое с тобой тело, нужно время. За один раз этого не сделаешь.
– Какая кукла для вас самая дорогая?
Для меня это Присыпкин из «Клопа» Владимира Маяковского. Он остался со старых спектаклей, и я взял его домой – веселю гостей, постоянно меняя репертуар. Когда-то я потратил на нее много сил и энергии. Конечно, кукла Адама, с которой мы работали вдвоем с Володей Поляковым, и Дзед-Барадзед из «Калыханкi», где мы работали втроем: я отвечал за голову, Владимир Поляков – за ручки, Валентина Пражеева – за ножки. Это было дорогое удовольствие – надо было платить сразу трем актерам. Жаль, что куклу не сберегли – она бесследно пропала. Кто-то говорит, что ее просто выбросили. Кто-то – что украли. Во время одного из юбилеев «Калыханкi» как-то решили ее восстановить, но дальше разговоров дело не пошло.
– От Дзеда-Барадзеда остались хорошие воспоминания?
Это был совершенно неожиданный взгляд на детскую передачу, ведь до этого были Тимошки, Буслiкi… Они во многом дублировали московскую передачу, хотя и с белорусскими персонажами. С ними передача продержалась лет семь. А Дзед-Барадзед оказался экспериментом. Мы снимали его в «черном кабинете» – в комнате, где фигуры людей не видны. Татьяна Редлина сделала анимирующую куклу – то есть с подвижной мимикой: у него открывался рот и двигался нос. И оказалось, что именно он – самый белорусский персонаж, который сегодня помнит целое поколение. Дзед-Барадзед был поролоновым, много не весил, мы держали ее перед собой, и управлять им было несложно: мы были уже сработавшейся командой к этому времени.
– На носу Международный фестиваль театров кукол. Что бы вы посоветовали посмотреть?
– Из того, что видел – «Гамлет» Могилевского областного театра кукол, еще очень интригует название «Дядя Ваня и сестры три» театра «Лялька» из Витебска. Несмотря на то, что к нам приезжают театры кукол, которые считаются детскими, есть также большая палитра авторов для взрослых – Шекспир, Чехов, Гёте, Короткевич, Мольер… Я и сам с удовольствием посмотрел бы.
