В начале января 2018 года режиссер Юра Диваков начал работу над спектаклем по пьесе «Клоп» Владимира Маяковского в Новом драматическом театре. 31 января на страницах театра в соцсетях появилась информация о том, что спектакль снят с производства. «Культпросвет» встретился с режиссером спектакля Юрой Диваковым и композитором Эриком Орловым-Шимкусом, чтобы узнать, как проходил процесс работы над постановкой и почему в итоге «Клоп» в НДТ так и не появится.
Юра Диваков — режиссер
Начиналось все радужно: нас пригласили в театр (Новый драматический театр г. Минска — прим. «Культпросвет»), мы начали искать материал, выбрали «Клопа» — в этом году как раз 90 лет пьесе, 125 лет Маяковскому. И вообще Маяковский на Автозаводской — то, что нужно. Потом был художественный совет, мы сдали макет, все было принято, запустилась работа над спектаклем, начались репетиции. Финансирование должно было поступить только после 10 февраля, но была такая общая атмосфера доверия, что мы начали репетиции уже 13 января. С 13 по 30 января провели 11 репетиций. Эрик уже написал часть музыки для первого акта, актеры выучили практически весь текст, мы начали работать со светом, впереди было еще два месяца работы — все прекрасно.
А потом в какой-то момент по театру пошел слух, что кто-то стал тайно приходить на наши репетиции. Я никого не видел, но так как двери в зал были открыты, а мы с ребятами все время были погружены в процесс, я мог и не заметить. Мне, конечно, не жалко, что кто-то приходил на репетиции, но потом по театру пошел слух, что у нас там вообще непонятно что происходит и на такой спектакль невозможно будет продать билеты. В итоге договорились с директором (Мартецкий Василий Васильевич, директор Нового драматического театра г. Минска — прим. «Культпросвет»), что мы покажем результат работы. Но какой может быть результат, когда мы еще работаем? К тому моменту мы сделали два акта в черновом виде и решили показать первый. Сначала это все позиционировалось как худсовет, потом оказалось, что это и не худсовет никакой, что мы просто собрались и говорим. Часть людей были за то, чтобы продолжать работу…
Эрик Орлов-Шимкус — композитор
Нават большасць. Былі нейкія тэхнічныя заўвагі, агульнатворчыя, але ўжо пайшлі нават размовы пра тое, як можна было б прадаваць квіткі…
Юра: Но последнее слово было за директором, и он сказал, что видит продолжение этой работы только на малой сцене, хотя у нас была договоренность на большую, был утвержден макет, была идея, концепция для большой сцены. Плюс нам сказали, что на малой сцене это будет внепланово. А внепланово — это непонятно, какие сроки, когда премьера, будет ли это вообще. Делаете — делайте, не будет — не будет.
И нашу работу вдруг почему-то назвали экспериментом. Я сразу скажу: я не экспериментатор, я реалист и натуралист. Директор театра цеплялся за слово «эксперимент», не понимая его сути. Так же было и в Купаловском театре: «Мы хотим эксперимент». Но для них эксперимент — это два стула, ковер и актеры, которые говорят текст. Это должно быть очень дешево. Конечно, можно и такой эксперимент делать, но для меня эксперимент — это как создание лекарства от СПИДа — очень дорого и неизвестно, получится или нет. А это был не эксперимент, в любом случае получился бы спектакль. Там, как они любят выражаться, были государственные деньги, которые нужно оправдать.
В общем, нам сказали переходить на малую сцену, но это было бы предательством, потому что уже была начата работа, написана музыка, сделаны макеты. К тому же мне пришлось бы переделывать концепцию — на это нужно было бы еще около месяца. Ведь это уже другой масштаб: в спектакле было занято 22 актера, и если бы мы переделывали его для малой сцены, надо было бы сокращать актерский состав. То есть мне пришлось бы расстаться с теми людьми, с которыми за этот маленький срок мы проделали много работы, которые потратили на это много физических и моральных сил. У них был энтузиазм, они до сих пор спрашивают, может быть, что-то будет.
После этого большого обсуждения я встречался с директором в более узком кругу. На этой встрече был Эрик и Сергей Куликовский (Куликовский Сергей Михайлович, главный режиссер Нового драматического театра — прим. «Культпросвет»). И мы с Эриком попросили объяснить ситуацию. А Василий Васильевич сказал: «Вот такая ситуация». Несколько раз это повторил. «Додумывайте сами», — сказали нам.
Эрик: Мне ён сказаў: «Няхай табе мама патлумачыць».
Юра: Мне дали какое-то время подумать, то есть переложили ответственность: я должен был принять решение, переходим ли мы на малую сцену или закрываемся. Я не собирался переходить на малую сцену и сказал, что на таких условиях работать не буду.
Но в то же время на «худсовете» нам сказали, что «это очень профессионально и поэтому пугает». Что пугает? Непонятно. И что именно профессионально тоже непонятно.
Эрик: На жаль, у нас не было дамовы. Была мастацкая рада, здаецца, не было ніякіх пытанняў, усё зацвердзілі, сказалі: «Мы вам усё падпішам». Потым, калі я ўжо зрабіў кавалак музыкі, патраціў свой час, мне сказалі: «Мы з вамі нічога не падпісалі, мы вам нічога не вінныя».
Юра: Я попросил компенсацию на личной встрече с директором и еще раз попросил, чтобы он ответил, кто был инициатором всего этого, и назвал причину остановки работы. Он сказал, что не будет называть имен и причин. Получается, официально их нет.
Эрик: Што датычыцца трупы, мы сустракаліся з імі на наступны дзень пасля гэтай «мастацкай рады». Яны былі пакрыўджаныя, што ім ніхто не патлумачыў, чаму гэта ўсё скасоўваецца. Казалі, што хочуць рабіць штосьці новае, што ім самім даспадобы.
31 января на страницах НДТ в социальных сетях появилось следующее обращение (орфография и пунктуация авторов сохранены — прим. «Культпросвет»):
От имени труппы театра приносим свои извинения режиссеру Юрию Дивакову за решение дирекции театра снять с производства спектакль «Клоп». Объяснить причину снятия спектакля труппе театра дирекция не посчитала нужным. От имени труппы хотим сказать, что работа с режиссёром Диваковым была очень интересной и в профессиональном и личном отношении. На наш взгляд спектакль был бы очень интересен и простому и искушенному зрителю. Мы очень разочарованы, мы болели за эту постановку, очень хотели, чтоб она жила и радовала вас. Труппа театра во главе с режиссером Куликовским борется за развитие театра, за расширение границ искусства, за то,чтоб Новый театр соответствовал своему названию не только на бумаге
Юра: Я не могу сказать, что мы сделали что-то новое относительно мирового театра, но для НДТ это была новая кровь, а новая кровь всегда будоражит, кружит голову. Одним — в счастье, другим — до того, что плохо становится.
И вот это разделение на дирекцию и труппу… Мне вообще кажется, что это общая проблема, когда в одном театре все подразделения существуют как будто отдельно и все немного стремаются друг друга, не доверяют, потому что все работают на разные идеи. Актерский состав понимает, что им нужно выходить на сцену, развиваться, ведь чем меньше ты качаешь мышцы, тем сложнее ставить рекорды. И по сути, для артистов работа над такими спектаклями — это рекорды. Например, Паша Чернов (актер Нового драматического театра — прим. «Культпросвет»). У него были сумасшедшие глаза, когда он репетировал, я такого в других спектаклях у него не видел. Это шикарный артист, ему настолько нравилась работа, что он мог за секунду погрузиться в материал, если говорить о технике. Актеры хотели этот спектакль, хотят до сих пор. И параллельно есть директор, которого аж трясет, когда ты, например, произносишь фамилию «Серебренников». Во время одного разговора я пытался рассказать, что сейчас есть тенденция ставить Маяковского: например, в Гоголь-центре появился пятый спектакль из цикла «Звезда» — спектакль Филиппа Григорьяна «Маяковский. Трагедия». Мне кажется, это хороший показатель, что мы здесь работаем над чем-то похожим по материалу. Но он зацепился не за тему, а за Серебренникова. С такими людьми невозможно вести диалог.
Мне кажется, в Беларуси мы не можем без того, чтобы не перемывать кому-то кости или палки в колеса не вставлять. Без разборок не можем. Вот как в НДТ было? Попробовал? Понравилось? Молодец. Все, пока.
«Культпросвет» обратился в Новый драматический театр за комментарием о причине остановки работы над спектаклем «Клоп» и получил следующий ответ, который уже был опубликован главным режиссером Сергеем Куликовским 6 февраля в комментариях к посту на странице театра во «Вконтакте» (орфография и пунктуация автора сохранены):
С июня театр вел переговоры с одним из ярких режиссеров Беларуси с предложением поработать на сцене Нового театра. В результате театр принял предложения Дивакова поработать над пьесой Маяковского «Клоп». Идею с энтузиазмом подхватил художественный совет.
В процессе работы над спектаклем «Клоп» режиссера Юрия Дивакова стало очевидным, что характер спектакля носит ярковыраженный экспериментальный, неожиданный характер. Работа находилась на начальном этапе и естественным образом у театра возникли сомнения – направленно ли это на минскую широкую публику. Подготовлен ли рядовой минский зритель воспринимать такие неординарные спектакли.
Юрию было предложено выйти из основного репертуарного листа и перейти на подготовленную экспериментальную (малую) сцену. Диваков взял время на размышления и отказался от предложения театра, объяснив это тем, что ему нужно большее количество времени , чтобы перейти в иное театральное пространство. Театр пошел на встречу, пролонгировав время выпуска спектакля.
Юрий Диваков отказался, объяснив это дальнейшим плотным рабочим графиком.
Юра: Плохо, что не будет «Клопа» в НДТ, что сняли «Войцека». И не потому, что укололи мое самолюбие. Это ведь огромная работа многих людей: артистов, сотрудников цехов, которые шили одежду, делали бутафорию, композиторов, помощника режиссера и других. И тут бах! «Что это за бесовщина?» (Речь идет о спектакле «Войцек». Во время пресс-конференции, посвященной премьере спектакля «Ревизор» в Национальном академическом театре имени Янки Купалы, на вопрос о том, почему из репертуара театра сняли спектакль «Войцек», художественный руководитель театра Николай Пинигин ответил, что «не потерпит в своем театре бесовщины» — прим. «Культпросвет»). В каком мы веке живем? В раннем средневековье? Это папство в плохом смысле, когда есть начальник, такой демиург: «Я сам все решу, даже бог мне не нужен». Давайте тогда вернем инквизицию или подарим Пинигину клеймо со словом «анафема»…
