– Почему вы не любите традиционный театр?
– Спектакль – это определенный способ подачи истории: там всегда есть, что играть, присутствуют выстроенные психология и сюжет. Я же работаю в совершенно ином ключе. Много лет назад я пришла в исполнительское искусство из визуального. Меня очаровывает то, как все виды художественных дисциплин могут соединяться в постановке. Кроме того, я верю, что архитектура, которая тебя окружает и частью которой ты неизбежно становишься, очень важна для базового восприятия, для желания действовать, думать. Архитектура места, где мы выступаем, всегда оказывается частью представления.
Традиционный театр не оставляет места для воображения – он слишком много объясняет. Это хорошо работает лишь в кино. Актеры на сцене объясняют то, что я должна почувствовать, а мне это не нужно. Я хочу сама найти смысл увиденного.
Кирстен Дельхольм (справа) перед показом «Смеха в темноте» в Минске
– В Минск вы привезли «Смех в темноте» – одну из немногих ваших постановок, основанную на литературном произведении. Этот шаг тоже был поиском смысла?
– После стольких лет работы в области non-narrative – будь то отдельные явления, манифесты, утверждения или даже поэтические тексты – мне было интересно понять, как я, приверженец визуального искусства, в духе репертуарного театра могу передать сюжет и характер персонажей. Разумеется, сделала это по-своему.
«Смех в темноте» Набокова заинтриговал меня последними 30 страницами, где главный герой становится слепым, его предает молодая возлюбленная и все заканчивается катастрофой. Кстати, само описание слепоты уже шедевр, хотя и очень жестокий. Меня заинтересовала больше всего возможность в очередной раз поработать над человеческим восприятием и чувствами: понять что вы слышите, когда не видите, как играют свет и тени, как люди могут прятаться друг от друга, не играя в прятки. Сюжет на самом деле очень простой. В книге он раскрывается в первых трех строчках. И теперь, когда вы знаете, чем все закончится, можно пересказать историю в более сложном и объемном ключе, чем я и занимаюсь. Создаю мобильное пространство, наполненное движущимися элементами, которые превращаются в своего рода механизм, вечный двигатель, как и сам сюжет, который остановить уже невозможно. Пространство, свет и тени, звуки, перемещения актеров по сцене – все это возможность поговорить с собственными чувствами, и именно об этом рассказывает Набоков.
– Вы привыкли работать с разным пространством, порой очень далеким от театрального…
– Площадки, как и сами перформансы Hotel ProForma, всегда сильно отличаются друг от друга. В Орхусе (Дания) мы устроили особенное представление – оно проходило в здании местной мэрии. Это было высокое строение в пять этажей с двадцатиметровой шахтой внутри – совершенно уникальная архитектура. Перформанс говорил о том, что есть перспектива и гравитация. Меня вдохновило само здание.
Вообще мы выступали в нескольких мэриях, на крыше парковки, где спектакль шел без перерыва семь дней и ночей, на промышленных объектах, в университете, в здании бывшей церкви, но больше всего в музеях. Хотя и классические театральные площадки мы активно используем.
Например, летом нас пригласили поставить три одноактные оперы Рахманинова в брюссельском оперном Ла-Монне. Они пройдут попеременно в театре, разрушенном здании по соседству, а после снова в театре. Осенью в копенгагенском арт-центре откроется выставка-инсталляция, посвященная 30-летию Hotel ProForma.
– Может, какие-то здания в Минске тоже приглянулись?
– Я не так много успела посмотреть, но мне интересно увидеть то, чего не найду в Западной Европе. Скажем, советский дом мод или здание, построенное до Второй мировой. Вчера вечером сходила в цирк. Возможно, он подошел бы для моего минского выступления в будущем. Но там я бы делала что-то абсолютно новое: для уже существующих работ он едва ли подходит.
Еще хотела бы попасть на станцию метро, где на потолке видны звезды. Что-то совершенно необычное!
– Это потому, что в Вильнюсе вы недавно поставили «Космос»?
– Меня всегда интересовали глобальные вопросы: гравитация, учение Дарвина, война, Средние века и барокко, деньги, космос… Меня пригласили в Вильнюс в Национальный драматический театр Литвы, чтобы поставить «Kosmosas+». Получился экспериментальный спектакль для детей и взрослых. Но особенно было приятно, что мне выделили главную сцену: в Дании экспериментальный театр, как и детский, ютится, как правило, на малых площадках.
– Мы снова вернулись к соотношению театра традиционного с инновационным…
– Институциональный театр, по крайней мере в Европе, уже начал вдохновляться работами независимых трупп: там все больше используются элементы перформанса, задействуется видео. А независимые коллективы пытаются объединить социальные высказывания и перформанс. Между этими двумя видами театра всегда будет пропасть. Первые получают больше денег, а вторым приходится изобретать что-то новое, затем перенимаемое более традиционными площадками. Но и аудитории у них совершенно разные.
– Каково ваше место в этом полярном театральном мире?
– На каждую мою постановку уходит от двух до четырех лет. Когда разрабатываю концепцию спектакля, думаю о малейших деталях. Для меня абсолютно все имеет значение: и то, где вы покупаете билет, в каком помещении действие будет проходить, и то, за какими ощущениями придут зрители, привыкшие здесь бывать. Объекты на сцене, свет, звук, движения актеров – все становится частью содержания спектакля, поэтому для меня важно, чтобы работало все. В данном контексте мне кажется, что Hotel ProForma занимает отдельную нишу, пытаясь соединить визуальное искусство с театральным, поэкспериментировать с восприятием как зрителей, так и создателей постановок.
