Белорусская документалистка Анастасия Мирошниченко в прошлом году попала на фестиваль IDFA, который в прессе называют не иначе как «документальными Каннами». А в феврале Анастасия нашла время, чтобы встретиться с «Культпросветом», и честно рассказала о своей самой большой зависимости, работе с «Беларусьфильмом» и открытых финалах. А еще порекомендовала лучшие фильмы февральской афиши.
У меня как у режиссера уже сформировалось понимание того, что меня интересует в документальном кино, — жизнь маленького человека в экстремальной ситуации. Меня волнует то, как люди проявляют себя в невыносимых условиях, что их поддерживает и что может сломить.
Мой первый большой фильм «Перекресток» рассказывает историю художника Валерия Ляшкевича, который двадцать лет живет на улицах Гомеля, спит на картонках, хранит вещи в ячейках на вокзале, занимается творчеством, и при этом никто его не замечает, а горожане воспринимают его как местную достопримечательность — есть и есть.
Так же и осужденные из новой картины «Дебют»: они существуют где-то за колючей проволокой, и мы о них ничего не знаем. А ведь это женская колония, заключенные которой играют… в театре! Для меня театр — это всегда ощущение свободы, а здесь свобода за решеткой, такой парадокс.
Кадр из фильма «Дебют»
Почему в своих фильмах вы используете язык документального кино? Если тезисно: чем оно отличается от игрового?
Для меня документалистика — это возможность осмыслить происходящее, еще одна ступень в саморазвитии. Когда ты погружаешься в реальную историю, ты приобретаешь колоссальный жизненный опыт, и с этой точки зрения игровое кино — совершенно не конкурент.
Документальное кино — это жизнь, и для того, чтобы снять что-то трогательное, тебе просто нужно раствориться. Поэтому работать большой съемочной группой, как в случае с игровым кино, здесь не получится: обычно на съемки мы ездим вдвоем с оператором.
В неигровом кино нет сценария, поэтому съемки — это всегда охота: в отличие от художественного кино, изначально ты не знаешь, чем закончится твоя история. Более того, некоторые вещи, которые в документальном кино кажутся эмоционально уместными, в игровых фильмах смотрелись бы наивно или даже наиграно.
Например, в «Дебюте» есть эпизод освобождения одной из осужденных: она выходит на руках с маленьким ребенком, которого она родила в колонии, ее встречает семья. В какой-то момент она опускает малыша и две его бабушки протягивают к нему руки, а он смотрит на этих совершенно чужих ему женщин, вырывает руки и на словах «Марик, пойдем домой» разворачивается и поднимается на крыльцо колонии. Ребенку полтора года, и если бы я увидела такой эпизод в художественном кино, то наверняка бы подумала: «Что вообще может понимать полугодовалый ребенок?» А в документальном кино это очень сильный эпизод, он непридуманный. Ребенок, рожденный в несвободе, не знает, что такое дом.
Насколько мне известно, вы снимаете кино, история которого не заканчивается словами «Стоп, снято!»: после завершения съемок вы помогаете своим героям и в каком-то смысле устраиваете их новую жизнь. Расскажите о действенности вашей документалистики.
Обычно это получается спонтанно. Я снимаю кино долго, целый год, — за это время ты неминуемо сближаешься с героями, они становятся частью тебя. И если в моих силах как-то им помочь, то я, безусловно, берусь за это.
Гомельского художника Ляшкевича никто не замечал, пока мы не организовали выставку в Национальном художественном музее, пока у фильма не появилась фестивальная судьба. Нам даже удалось открыть благотворительный счет и собрать средства, чтобы бездомный художник смог купить себе дом в деревне под Гомелем.
Конечно, героиням «Дебюта» помочь сложнее, они все равно остаются в колонии, но с чем-то уже удалось справиться. Одна из заключенных, Алина, бывшая наркоманка, сказала нам: «Я поняла, что мой самый большой наркотик — это театр». Поэтому, когда она вышла на свободу, мы устроили ее в любительский театр, и скоро у нее будет дебют, но уже на свободной сцене.
Другая осужденная, Люся, рассказала, что мечтает помириться с сестрой, с которой у нее многолетняя ссора: «Она мне присылает посылки с вещами, но никогда строчки не напишет, а мне хотя бы одно предложение от нее!» Я подумала, что это в моих силах, несколько раз созванивалась с сестрой, делилась своими ощущениями от общения с осужденными. Сестра Люси долго думала, но потом все-таки согласилась приехать в Гомель на театральную премьеру заключенных на профессиональной сцене. Представьте эпизод: Люся садится на край сцены, а в третьем ряду, буквально напротив, сидит ее сестра. Глаза в глаза, очень эмоциональный момент.
Кадр из фильма «Дебют». Премьера
А как следовать принципу «не навреди»? Героини фильма «Кровь» Алины Рудницкой после показа фильма потеряли работу…
Здесь все решает мораль режиссера, его культура и ценности. Когда мы приехали в гомельскую колонию впервые, у нас с собой не было камер. Мы хотели просто поговорить с осужденными — не спрашивали про них, а больше пытались рассказать про себя: они должны были понять, что мы будем вмешиваться в их личное пространство. Я спрашивала у них разрешения и говорила, что не обижусь, если они откажутся. Не в моих принципах делать назло, чтобы словить хороший эпизод и поехать на фестивали. Мне это счастья не принесет, потому что я буду знать, что человек, который доверился мне, пострадал.
Помню такую ситуацию: мы снимали в столовой колонии, и еда там — вы понимаете. На вид — точно не самая вкусная. Я снимала, как мои героини едят, а потом посмотрела отснятый материал и поняла, что обойдусь без этих кадров: процесс приема пищи — сам по себе очень интимный.
Документалист всегда стоит перед выбором. Во многих ситуациях ты понимаешь, что сейчас вроде бы нужно подойти к герою и поддержать его. А как режиссер осознаешь, что для фильма это важный момент, и ты не должен вмешиваться. В тебе борются режиссер и человек — такая дилемма.
К слову об этике в кино. Один русский режиссер снял в кадре смерть своей матери. Фестивальное жюри переругалось: одни считали, что это безоговорочный Гран-при, другие — что провокация, эпатаж и переход всех границ. Я задавала себе вопрос: «Если у тебя в кадре будет умирать человек, что ты сделаешь? Выключишь камеру или нет?» Если это случится с кем-то из моего близкого окружения, то я однозначно выключу. А если это будут мои герои, пусть и горячо любимые, я не уверена, что вставлю кадры их смерти в фильм, но камеру, скорее всего, не выключу… Наверное, кому-то это покажется жестоким. Границу дозволенного каждый должен определять себе сам. Как в жизни, так и в кино.
Насчет «Дебюта» хотела, но не стану спрашивать, как вы пробрались на закрытую территорию, да еще и с камерой, как получили разрешение от министерства и сколько времени это заняло. Спрошу вот о чем: вам удалось переосмыслить понятие свободы?
Сложный вопрос. Важно понимать, что твоя свобода — это не только твоя свобода. Люди что-то совершают, а вместе с ними срок отбывают их родственники. Поэтому нужно соблюдать баланс свободы и ответственности хотя бы ради своих близких.
У себя в Facebook вы пишете, что кино — ваша «самая сильная зависимость, и освобождение наступает только тогда, когда оно закончено».
Это правда так! Я мою посуду и думаю, как сниму какой-то эпизод, чищу зубы и думаю, как буду его монтировать. Ты засыпаешь и просыпаешься с мыслями о том, чего не хватает твоей истории. Может быть, взять за основу историю одного героя? Или трех разновозрастных? Или тех, у кого есть дети? Как максимально передать то, что ты там видишь, чувствуешь и познаешь? Это очень навязчиво.
После одного фильма, который я посмотрела в Амстердаме, когда презентовала «Дебют», я вышла из зала настолько впечатленной, что подумала: «Что я тут вообще делаю? Снимать! Мне надо снимать!» А потом сама же себе ответила: «Настя, успокойся. Ты, заканчивая «Дебют», зарекалась, что ближайшие полтора года ничего снимать не будешь».
Когда я снимаю, то всецело погружаюсь в историю, отчего где-то страдают мои близкие. Стараюсь снимать раз в два-три года, как говорят, вахтовым методом: ушел в моря, потом вернулся на сушу, заскучал — и снова в плавание.
Вы работаете штатным режиссером на телеканале «Мир», а продакшн ваших авторских работ занимает минимум год. Когда находите время для съемок?
Как правило, по выходным или вечерами после работы. Когда снимала «Дебют», практически каждые выходные девять месяцев подряд ездила в гомельскую колонию: актрисы-заключенные в будни не репетируют.
И при этом вы дебютировали как режиссер игрового кино в рамках киноальманаха «Мы», снятого на базе «Беларусьфильма»…
Я как раз монтировала «Дебют», когда мне предложили поучаствовать в конкурсе сценариев для альманаха «Мы». Отправила сценарий «Попутчика» и забыла. А потом оказалось, что его отобрали. Снова снимать? После года поездок в колонию и тяжелейшего монтажа я все равно согласилась, потому что считаю, что не ты выбираешь историю, а она тебя. Если сценарий прошел отбор, тебе дали шанс высказаться, ты уже заложник этой истории, нужно снимать.
Сценарий «Попутчика» был написан за два года до съемок. С автором сценария Олегом Сухамерой мы переплели в одном сюжете две глубоко автобиографичные истории. В новелле есть эпизоды, связанные с разводом моих родителей, а флешбэки основаны на событиях детства Олега.
После «Попутчика» мне начали задавать вопросы: «Что, вы теперь будете снимать игровое?» Для меня вопрос так не стоит: мне интересна история, а в какой она форме будет — документальной или игровой — второстепенно. Это как художник, который может рисовать и маслом, и акварелью.
Кадр из фильма «Попутчик»
Кирилл Ерохин, ваш коллега по альманаху «Мы», поделился мыслями о работе с «Беларусьфильмом»: «Это плен. Съемки начинаются с ограничений, уровень творческого преобразования жизни здесь — военный». Что для вас значил этот опыт?
О работе на киностудии хорошего мне сказать нечего, а о плохом говорить не буду.
В чем вы видите основную проблему белорусского кино?
Во многих странах есть фонды и ассоциации, которые поддерживают кинематограф, существуют школы продюсирования, в некоторых проектах участвует даже частный бизнес. У нас такого нет, бизнес не сильно заинтересован в развитии культуры. Ответственность падает на плечи Министерства культуры, которое, понятно, должно как-то поддерживать огромную махину под названием «Беларусьфильм», поэтому частные киноинициативы остаются обделены вниманием.
В мире полно режиссеров, у которых нет профессионального опыта: Люк Бессон, Акира Куросава, Стэнли Кубрик, Квентин Тарантино. Режиссер — творец, у которого есть свой стиль — природный или выработанный, — и это допустимо. Но возглавлять руководящие посты должны профессиональные топ-менеджеры, которые знают, как устроен кинопроцесс. Люди, которые у нас принимают решения, не очень понимают, что востребовано на международной арене, поэтому то, что производится, остается на внутреннем рынке.
Кино — визитная карточка страны, чем больше его будут показывать, тем скорее о нас узнают. Если мы снимаем кино с расчетом, что покажем его здесь и в России, то должны быть готовы к тому, что такие проекты никогда не окупятся. Если хотим финансового успеха, нужно проанализировать, кто наша аудитория. Можно начать ориентироваться хотя бы на соседей — Литву, Латвию, Польшу. Я много раз видела реакцию зрителей этих стран на работы из Украины, Беларуси, России, они прекрасно смотрят наше кино.
В ноябре ваш «Дебют» показали в Амстердаме, в мае покажут в рамках Краковского фестиваля. Что лично вам дает участие в фестивальном движении?
В первую очередь, это возможность получить фидбэк. Когда я монтировала «Дебют», то думала, что это очень женское кино. Но первыми зрителями были мужчины, и слезы в их глазах после показа меня разуверили — оказывается, не такое уж и женское. Первые отзывы стали для меня неожиданностью: похоже, зрительская оценка оказалась гораздо выше моей.
Фестивальный опыт полезен и тем, что, даже если ты знаешь, что твое кино в принципе многим нравится, каждый раз ты снова и снова переживаешь за него. Для меня каждый показ — это как публично раздеться. Но нужно быть готовым к критике, особенно если хочешь развиваться в профессии дальше.
Вообще, то, что наш фильм участвует в фестивалях, — это лучший способ сказать спасибо команде, с которой я прошла этот непростой путь еще со съемок «Перекрестка». И, конечно, продюсеру Виктору Лобковичу. Раньше он поддерживал только игровые проекты, и на начало съемок «Дебюта» я ничего ему гарантировать не могла — все-таки это документальное кино, тут сложно что-то спрогнозировать. Но он согласился: «Иногда нужно заниматься и благотворительностью». Поэтому, когда мы узнали про IDFA — а это мечта любого документалиста, — я первым делом набрала Виктора: «Если бы вы в меня не поверили, вот ничего бы не было».
Вы подавали заявку на минский «Лістапад», но потом снялись с участия, поэтому «Дебют» успели посмотреть далеко не все желающие. Когда фильм вернется в Беларусь?
Думаю, весной мы сможем показать его в тематических киноклубах столицы: в рамках проекта «Сваё кіно», в Музее истории белорусского кино.
Переходя к февральской афише, хочу спросить: какие фильмы вам по душе и хватает ли вообще времени ходить в кино?
Я не люблю фантастику, хоть и смотрела все «Звездные войны» и «Властелины колец», потому что у меня это очень любит ребенок. Я не люблю комедии: мне они кажутся наигранными и не смешными. Фильмов ужасов я боюсь. Так что рамки кино для меня ограничены: детектив, драма, психологический триллер. Люблю фильмы, в конце которых нет однозначных ответов. В моих работах финал, как правило, тоже открытый: после театральной премьеры мы оставляем героинь там, за решеткой; Алина, которая вышла на свободу, считает материнство стимулом оставить наркотики в прошлом, но все равно боится к ним вернуться; «Перекресток» заканчивается тем, что бездомный художник остается на вокзале, в его жизни ничего не меняется.
Кадр из фильма «Перекресток»
Сейчас, когда закончились съемки и монтаж, я вообще отрываюсь в плане кино! Тем более что в минском прокате появляется много достойных фильмов, в том числе фестивальное кино, показы в рамках проекта «Лістапад. Коллекция» и прекрасные ретроспективы в SilverScreen и Музее кино.
Что касается неигрового кино, лично меня радует документальный фестиваль WatchDocs Belarus, много хорошего кино показывают в рамках неигрового конкурса «Лістапада». К сожалению, у нас многие до сих пор не понимают, насколько увлекательным может быть документальное кино, продолжая путать его с документальными телепрограммами и видеороликами из интернета.
Вообще, я за то, чтобы люди ходили в кинотеатр как можно больше. Кино — это искусство, которое, безусловно, наполняет и обогащает нашу жизнь.
«Три билборда на границе Эббинга, Миссури», М. Макдона
До 21 февраля / Falcon Club Бутик кино, Silver Screen, «Аврора», «Беларусь», «Дом кино», «Мир», «Пионер», «Центральный»
Картина «Три билборда…» уже завоевала награду Венецианского кинофестиваля за лучший сценарий и выиграла четыре «Золотых глобуса». Но это еще не все: фильм претендует на семь статуэток «Оскар». Когда номинируют почти весь состав фильма, вариантов у зрителя нет: надо идти. Но имейте в виду: история Милдред Хейс — это вам не «Ла-Ла-Ленд» с песнями и плясками и не «Аватар» с богатой флорой и фауной. Это страшная история, которая бьет точно и больно. Но при этом есть эпизоды, которые заставляют улыбнуться. Каждый персонаж сложен и неоднозначен, способен как к эксцентричной выходке, так и к поступку, заслуживающему прощения. Рекомендую — за калейдоскоп запоминающихся образов и актерских работ, за гениальные диалоги и открытый финал!
«Смерть Сталина», А. Ианнуччи
До 21 февраля / Falcon Club Бутик кино, Silver Screen
Все идет по спирали. Когда в 1940 году вышел фильм «Великий диктатор», нацисты кричали: «Бездуховность, позор, клевета!» А это была просто сатира на диктатуру. Вот и сегодня «Смерть Сталина» запрещена в России, а у нас фильм получил зеленый свет в прокате. «Смерть Сталина» — смешное кино на несмешную тему… Для меня это не комедия, а трагикомедия, где герои и события фильма действительно смешны и страшны одновременно. Это не поклеп на Россию, а сатира на тиранию, неважно в какой стране мира! Кстати, в итальянском прокате сейчас идет комедия про Муссолини — «Я вернулся». Смотреть на историю с юмором — один из способов не повторять ошибок прошлого.
«Довлатов», А. Герман-младший
17, 18 и 25 февраля / В рамках «Берлинале»
©kino-teatr.ru
Берлинский кинофестиваль объявил первых участников конкурса и программы гала-показов. Среди них — новый фильм российского режиссера Алексея Германа-младшего — «Довлатов». Очень хочу увидеть эту работу, потому что являюсь поклонницей его творчества после фильмов «Бумажный солдат» и «Под электрическими облаками». По словам режиссера, для запуска проекта ему было важно получить одобрение семьи Сергея Довлатова, он регулярно консультировался по поводу сценария с дочерью писателя — меня всегда подкупает такой бережный подход к историческому материалу в кино.
«На пределе», Ф. Акин
22—28 февраля / Falcon Club Бутик кино, Silver Screen, «Пионер»
©film.ru
Очень жду проката этого фильма. Режиссер Фатих Акин получил «Золотой глобус» за лучший фильм на иностранном языке. Как известно, такую награду просто так не дают, особенно если учесть, что «На пределе» конкурировал с сильными картинами из разных стран мира. Фатих Акин — вундеркинд немецкого кино, ему удается все: от игрового до документального кино, от гангстерского боевика до любовной мелодрамы. Первый «настоящий» фильм Акина — «Быстро и без боли» — был удостоен «Бронзового льва» кинофестиваля в Локарно и немецкой кинонаграды Pierrot. После этого Фатих снимает ряд фильмов, которых от талантливого режиссера уже ждут настоящие ценители кино: «Солнце Ацтеков», «Солино», «Головой о стену». Жду от новой картины изобретательной режиссуры, высокого уровня актерской работы от Дайан Крюгер, а раз в титрах значится оператор Райнер Клаусманн, то и впечатляющей операторской работы!
А еще мы узнали топ-5 документальных фильмов по версии Анастасии Мирошниченко:
- «Тото и его сестры», А. Нанэу, 2014
- «Наступят лучшие времена», Х. Полак, 2014
- «Камчатка — лекарство от ненависти», Ю. Миронова, 2014
- «Братья», А. Холм, 2015
- «Антон тут рядом», Л. Аркус, 2012
