Дирижер Аркадий Берин тесно связан с Беларусью: здесь он родился, получил музыкальное образование, преподавал.
В начале 2000-х дирижер переехал в Германию, но продолжает возвращаться в Беларусь, выступая на концертных и театральных площадках страны в рамках различных фестивалей и гастролей. В октябре Аркадий Берин в очередной раз посетил Минск. С 17 по 22 октября маэстро провел мастер-класс для студентов Академии музыки, а 22 октября в Большом театре дирижировал оперой Чайковского «Евгений Онегин».
Несмотря на плотный рабочий график, у дирижера нашлось время для того, чтобы ответить на несколько наших вопросов.
Какими качествами должен обладать дирижер, чтобы достичь мастерства?
Каждый приходит к вершине по-разному. Невозможно выписать один рецепт, потому что рецептов просто нет. Самое главное – человека должен поцеловать Бог, если можно так выразиться. Когда этого нет, лучше не заниматься творчеством.
А как же качества вроде трудолюбия?
Нельзя заменять одно другим. Бывает, что люди пытаются заменить своим трудолюбием Божий дар. А Божий дар – это не яичница, на сковородке не пожаришь. Он или есть или нет. Талант – это основа основ.
Но есть еще и другой очень важный момент: вся жизнь человека, с самого детства, должна быть посвящена одному делу. Освоение дирижерской профессии требует этого. Для того, чтобы стать дирижером, нужно иметь высшее образование еще в одной музыкальной области. Обойти это невозможно. Это профессия для человека, который накопил определенный опыт. Но самое интересное, что и опыта, и образования для того, чтобы стать настоящим мастером, недостаточно.
Музыка – это переживания, она впитывает в себя все виды искусства. Вся человеческая жизнь соткана из радости и горести – так же и музыка. В ней есть светлая часть, есть часть мрачная, жестокая, суровая, есть добро и есть зло. Часто, когда работает молодой дирижер, я не верю в его эмоции, потому что они пока еще наиграны. Он научен старшим поколением, он впитал в себя все, что ему говорили, но чтобы достичь настоящего понимания, нужно все испытать на личном опыте. Человек не может почувствовать, как болит ожог, если он никогда не обжигался. То же самое и здесь. Для того, чтобы продирижировать Шестую симфонию Чайковского, нужно пережить очень много страданий и потерь, прочувствовать все то, что пережил композитор. Нельзя просто выйти, промахать ноты, а потом запить все вином. Я, например, боюсь лишний раз дотронуться до этого произведения.
Вы сказали, что необходимо прочувствовать то, что чувствовал композитор. А насколько свободен дирижер в интерпретации произведения?
Сколько людей, столько и прочтений произведения. Но самое главное – стремление к совершенной истине, которое безгранично. Все зависит от того, насколько человек талантлив, насколько он может перевоплотиться, пропустить через себя произведение и убедить в своей интерпретации окружающих.
Чтобы донести свое видение произведения до слушателей, дирижер должен, на мой взгляд, прежде убедить в нем оркестр. Должны ли музыканты быть единомышленниками дирижера?
Это дело профессиональной кухни. Степень убежденности имеет очень много градаций. Например, каждый оркестр имеет свои исполнительские традиции. И ряд сочинений, к примеру, та же опера «Евгений Онегин» Чайковского, являются репертуарными произведениями. Что-то изменить в них, кажется, практически нереально. Поэтому тут надо исходить из принципа «не навреди». Если ты в этом коллективе раньше работал, задача немного проще. Ты можешь на опыте предыдущих творческих встреч немного расслабиться.
Оркестр – это инструмент в руках дирижера. Но не маленький черный, а огромный, созданный не из материала, а из живых людей, которые играют на других инструментах и передают через них свои ощущения музыки, основываясь на полученной от дирижера информации, откликаясь на переданный им импульс. Как дирижер-исполнитель будет играть – так его инструмент и зазвучит. Не может быть такого, чтобы оркестр играл сам по себе.
Вы дирижировали «Евгением Онегиным» в Большом театре. Как вам работалось с оркестром?
Я много работал в Беларуси как гастролирующий дирижер — и с камерными оркестрами, и с оркестром театра Музкомедии, а вот опыта работы с оркестром Оперного театр у меня не было. Во время репетиций «Евгения Онегина» мне пришлось много времени уделить тому, чтобы получить кредит доверия у коллектива. Мы работали над чистотой звука, характером звукоизвлечения, над динамикой, темпами, кульминацией… Была масса моментов, которые я довел до той степени, что музыканты поняли: это хорошо, и мне можно доверять. А когда я увидел в их глазах, что они мои, осталось только сделать то, что написано в партитуре Чайковского.
26 ноября вы будете стоять за пультом во время показов «Щелкунчика» и «Лебединого озера» московского театра «Русский балет». А в чем заключается разница между дирижированием симфоническим оркестром и оркестром на оперном или балетном спектаклях?
Для того, чтобы стоять за пультом на оперном спектакле, дирижер-профессионал должен иметь опыт работы певца. Для балета — опыт работы с танцорами. Ему надо уметь аккомпанировать голосу, аккомпанировать ногам. Когда я дирижирую балеты, я должен видеть все выходы артистов, следить за ними. Если, например, в «Лебедином озере» во время исполнения тридцати двух фуэте я ускорю или замедлю темп, фуэте не состоится. Балерина может споткнуться, упасть, выйти из ритма. Поэтому я должен четко знать и соблюдать тот темп, который будет удобен исполнителю.
То есть необходимо не только «управлять» оркестром, но и синхронизироваться с артистами на сцене?
Хор, оркестр, балет – это очень большой комплекс. И если ты не владеешь необходимыми навыками, не знаешь, как с ним работать, то не стоит лезть на эту вершину, потому что ты ее никогда не осилишь. Это непросто.
Есть ли у вас «свой» композитор или же композиторы, чьи произведения вы чаще всего исполняете?
Если поднять партитуры, которые были исполнены мной за последние годы, то перечисление займет много времени. Возможно, каким-то показателем может быть то, что несколько лет назад я получил почетную грамоту «За пропаганду на Западе классической русской музыки», а в Германии в один из сезонов был признан одним из лучших интерпретаторов музыки Чайковского. Но это, безусловно, не означает, что я исполняю только русскую музыку. Я очень часто дирижирую произведения Моцарта.
Есть мнение, что музыкант должен исполнять музыку, принадлежащую той же культурной традиции, что и он сам. Часто можно услышать, например, что немцы, итальянцы, американцы никогда не продирижируют русского композитора так, как это сделает русский дирижер. И, наоборот, что русские музыканты не исполнят Моцарта, Бетховена или Малера так, как это сделают их немецкие и австрийские коллеги. Очень важно понимать характер и стиль музыки, а проникнуться им довольно сложно, если ты не принадлежишь той же культуре, что и композитор. Но все время изучая, слушая, как исполняли произведение другие дирижеры, как сам композитор рекомендовал это делать и трактовал свою музыку, как это может воздействовать на твое восприятие, можно добиться успеха. Например, сейчас, когда я уже довольно долго живу в Германии, я стал намного ближе к Моцарту. Но не потому, что Вена или Зальцбург стали ближе, а потому, что смог лучше осознать и почувствовать какие-то вещи.
Мы неоднократно упоминали в нашем разговоре Чайковского. С чем связана ваша любовь к этому композитору?
Наверное, все идет из детства. Я помню, что на радио довольно часто исполнялись произведения Чайковского и их фрагменты. Темы из «Детского альбома» Чайковского были одними из первых, которые я наигрывал еще одним пальчиком. Потом были темы из его опер и симфоний. Все это постепенно впитывалось и дало свой результат.
Сама музыка Чайковского прекрасна. В том же «Щелкунчике» есть потрясающие партии. Однажды в Москве перед Новым годом я дирижировал этот балет и провел подряд 19 спектаклей. Казалось бы, эта музыка должна была надоесть. Но нет. Как только слышишь ее звуки, возникает неподкупная любовь, страсть и нежность.
И в чем секрет?
Секрет в любви к музыке. Если у дирижера ее нет, то человек не тем занимается, быть может, ему надо идти в иную профессию. Если человек может прожить без вкусной пищи, без алкоголя, а без музыки не может – то он на своем месте. Музыка – это наш наркотик.
«Культпросвет» благодарит за помощь в организации интервью компанию «Берин Арт Менеджмент».
