В преддверии лаборатории интернет-журнал «Культпросвет» совместно с Центром белорусской драматургии запускает серию материалов о молодых современных драматургах. Перед вами первое досье – на вдумчивого и любящего животных Андрея Иванова.
Андрей Иванов, 30 лет
Характер: постоянно меняющийся
Эмоциональность: высокая
Способ познания себя: психоанализ
Запах детства: осенний костер
Поколение: безвременье
Тотемный зверь: бурундук
Любимые книги: Эрих Фромм «Искусство любить», работы юнгианских авторов, французских абсурдистов, пьесы Эдварда Радзинского и Эрика-Эммануэля Шмитта
Отношение к современной драматургии: настороженное
Легенды детства
Считаю, что принадлежу к поколению безвременья. Я начал жизнь в 1984 году как советский человек. Фамилия Иванов русская, я побывал на Дальнем Востоке, в Узбекистане и на Украине, но большую часть сознательной жизни прожил в Беларуси, поэтому, конечно же, впитал здешнюю культуру.
В Благовещенске, где я родился, было очень холодно и текла река Амур. Однажды папа повел меня в лес, где я увидел бурундучка. Это стало божественным откровением. Бурундук – мой тотемный зверь.
В детстве я хотел стать морским биологом. Еще я очень люблю птиц. У меня всегда в семье их держали. Однажды даже сам воспитал галку. Птенец выпал из гнезда и не умел летать. Я поселил его на балконе, кормил мясом и выходил с ним в рощу, подбрасывал, чтобы тот начал летать. Он падал, но научился, а когда подрос, стал громче кричать. Родители сказали, что пора его отпускать. Это был грустный момент, птенец бежал за мной, как собачка. Я сел на пень, посмотрел на него. А галчонок подобрал какую-то щепку и в клюве притащил мне, положил под ноги, чтобы я не грустил. Птицы ведь – это бывшие динозавры. Динозавры увидели, что все плохо на земле и быстренько эволюционировали в птиц.
Под Слуцком, где мы жили, когда переехали в Беларусь, однажды приключилось событие. Просыпаюсь утром, а все говорят про летающую тарелку, которую кто-то заметил ночью. Года два я потом смотрел в небо в надежде ее увидеть.
Литература и игра
Любая литература выходит из игры словами, персонажами, чувствами. В детстве я очень любил играть. Прячась за креслом, устраивал для родителей кукольный театр. Потом были драматические опыты. Во дворе сценой служили развалины водонапорной башни.
В двенадцатилетнем возрасте под впечатлением от фильма «Чужой» написал фантастический триллер – рассказ об инопланетной твари, которая терроризирует школу. В конце одиннадцатого класса начал играть в народной театральной студии при брестском университете, в который потом поступил и где продолжил выступать на сцене.
Черное должно быть чернее
Драматургия – оружие, которое бьет прицельно. Герои в пьесах болтают, но они не должны заниматься пустобрехством. Нужны начитанность, насмотренность, лаконичность и самодисциплина – это касается всего творчества. Если хочешь заниматься делом профессионально, необходимо структурировать себя.
Драматургия всегда должна быть более натужной, чем жизнь. Черное должно быть чернее, а белое белее, но важен фильтр, через который ты все показываешь. Я за то, чтобы дарить надежду, чернухой уже объелся. Проблема, когда автор понимает, что чернуха в тренде, и пишет пьесу о том, как пьяный отец насилует всех членов семьи, потом убивает их и вешает во дворе. Так появляются похожие тексты, которые, к счастью, не всегда доходят до зрителя. На мой взгляд, есть и должно быть понятие ответственности автора. Твои произведения транслируются в мир, доходят до читателя или зрителя, и нужно думать о том, что ты вкладываешь в них.
Я думаю, что поток чернухи, который появился в новой драме первой и второй волны, отражал коллективное бессознательное 1990-х – страх потерянного поколения, которому некуда идти. Идеология прошлого разрушена, а новой еще нет. Переодевай дедушку Ленина, не переодевай – ничего не выйдет. Мне кажется, пришла пора создавать новую идеологию, говорить людям и о хороших, добрых вещах.
Рождение пьесы
Как проходит творческий процесс? Придумываешь, о чем будет текст, сочиняешь финал, узлы и героев, а потом сталкиваешь все это вместе и наблюдаешь, как оно развивается. Источники тем всегда разные. Например, сюжет к пьесе «Это все она» (читать пьесы А. Иванова можно здесь) мне подсказала подруга, работавшая школьным психологом. В реальной истории были дочь эмо и мать, которая набивалась к ней в подруги, используя социальную сеть.
Собственный опыт – важный источник. Пьеса «Крестовый поход» в какой-то мере появилась из моего увлечения средневековьем. Сейчас пишу пьесу о «ролевиках». Сам занимался ролевыми играми, участвовал в рыцарских боях и проводил их. Это отдельная интересная субкультура со своими мифами, мемами и песнями.
Я увлекаюсь психоанализом, в частности юнгианством. Идея, с которой хочу поехать на лабораторию, родилась из книги Джеймса Холлиса «Под тенью Сатурна». В ней автор рассказывает о проблеме современного мира – разрушенных древних этапах взросления мужчины. У женщин хотя бы на уровне физиологии они остаются, когда девочка понимает, что изменяется. У мужчин же в современном обществе все ритуалы взросления и инициации не сохранились, отчасти поэтому мир полон инфантильных потерянных мальчиков, которые не могут найти своего места в жизни.
Источники вдохновения – это, конечно, люди. Надеюсь доделать пьесу-вербатим о путешественниках, состоящую из пяти интервью. С некоторыми я разговаривал по скайпу, когда они были в других странах, по горячим следам, когда ребята еще на нервах. Это довольно откровенные беседы о том, что такое путешествие для них и что такое жизнь. Многоголосица людей разныхвозрастов, мотиваций, восприятия жизни. Возможно, это еще и бессознательная попытка реализовать желание бросить все к чертовой матери и уехать.
Психоанализ
На определенном этапе жизни я впал в депрессию. Понял, что двигаюсь в неправильном направлении и начал искать ответы. В религии я себя не нашел. Отправился со своей депрессией к психотерапевту, хожу к нему до сих пор. Думаю, для современного человека это очень полезная вещь, что-то вроде психической гигиены. Стресс и городская жизнь сильно влияют на нас, а если можно справляться с этим с чьей-то помощью, почему бы и нет.
Драматургия – изучение человека, а психоанализ погружает на самое дно личности, исследует ее вдоль и поперек. Мне это интересно.
Юнгианство мне ближе – более поэтичное. Оно ведет разговор о таких понятиях, как душа, символы, архетипы. Оно не просто обращается к грубым древним структурам, как Эрос и Танатос, но и уделяет внимание сновидениям, знакам, полутонам жизни.
Мир вокруг меня всегда разный, но он не уверен в моем существовании, все зависит от меня. Он просто есть, ему никто не нужен. Как ты себя чувствуешь, так все и будет.
Я постоянно меняюсь. Скажем, клетки желудка обновляются каждые восемь часов, а психика меняется еще быстрее. Мы все в процессе трансформаций, это и называется жизнь.
Читать также:
досье на драматургов Павла Рассолько, Дмитрия Богославского, Сергея Анцелевича, Виктора Красовского
