Польская драматургиня Агнешка Якимяк рассказала «Культпросвету», какие процессы происходят в современном польском театре. Делимся с вами: как в польский театр вернулась цензура, почему драматургия — рискованная профессия и почему негативные рецензии на спектакль — редкость.
Как быстро польские драматурги реагируют на социально-политические изменения в обществе?
Я бы сказала, что очень быстро, и это то, что отличает их от киносценаристов: съемочный процесс в кино намного более длительный и сложный в сравнении с постановочным процессом в театре, который занимает, как правило, пару месяцев. Очень много важных и удачных спектаклей быстро теряют актуальность, потому что ситуация в обществе меняется. Но именно в этом одновременно и большая сила польского театра. Так, например, во время «черных протестов» против нового закона о полном запрете абортов вышел очень феминистский по своему посылу спектакль Виктора Рубина: зрителей буквально призывали выходить на уличные протесты. Эту постановку показывали в разных городах, и реакция зрителей в Варшаве, конечно, сильно отличалась от реакции зрителей в маленьких городах, где, например, нет «традиции» протестов.
После смены правительства в Польше было много опасений о введении цензуры. Как ситуация обстоит сейчас?
В польском театре сейчас происходят процессы экономической и самоцензуры. Каждый год в декабре-январе все подают заявки на гранты, и заявки этого года сильно отличаются от тех, что писались два года назад: люди стараются прятать какие-то идеи за описаниями или выставляют их таким образом, чтобы они были более приемлемыми для людей, которые сейчас находятся у власти — самоцензура также проявляется очень сильно. В то же время было уже несколько случаев, когда фестивали не получали правительственного финансирования, потому что включали в программу неоднозначные спектакли.
И сейчас один из важных вопросов заключается в том, смогут ли театры перестроиться на неолиберальную волну: будут ли искать деньги в коммерческих компаниях, у меценатов.
Есть ли в современной польской драматургии какие-то табуированные темы?
Мне кажется, вопрос больше в том, насколько успешно мы можем выявлять и разбираться с нашими собственными проблемами — иногда нужен кто-то извне, кто-то, кто может посмотреть на общество со стороны и указать на проблемы, которые мы сами, возможно, не замечаем.
Я бы сказала, что церковь — это табуированная тема, но в то же время любой человек, знакомый с польским театром, скажет, что у нас много спектаклей на эту тему. Но дело в том, что далеко не все эти спектакли действительно затрагивают суть вопроса.
Мне кажется, что в ближайшее время список табуированных тем будет расти. Конечно, вопрос еще и в том, для кого какая тема является табу. Например, есть группы людей, которые не приемлют использование на сцене национальных или религиозных символов. Другим все равно, но для них, возможно, табуированной темой может быть капитализм: например, никто открыто не говорит, сколько зарабатывают театральные режиссеры.
Могут ли сегодня польские драматурги обеспечивать себя, создавая только тексты для театров?
Уже нескольких лет я зарабатываю на жизнь написанием пьес для театров и отдельных режиссеров. Но, например, в этом году заказов не было — так случается, когда в театрах меняется менеджмент и новая команда не хочет продолжать сотрудничество с режиссерами и драматургами, с которыми работали предыдущие сотрудники.
Проблема в том, что в Польше нет профсоюза, который поддерживал бы драматургов и следил за соблюдением их прав, обеспечивал страховку и так далее. А профессия эта довольно рискованная в том смысле, что у тебя всегда должны быть какие-то сбережения, на которые ты сможешь жить, если в течение какого-то времени у тебя не будет заказов. И именно поэтому многие драматурги перерабатывают — берут очень много заказов, потому что не хотят упускать возможность.
Драматурги получают авторские отчисления, но, как правило, это небольшой процент от продажи билетов или разовые выплаты, после которых ты полностью отдаешь права на пьесу на определенный период времени.
Как сегодня выстраиваются отношения в паре «режиссер — драматург»?
Драматурги принимают активное участие в процессе работы над спектаклями: присутствуют на репетициях и в целом сопровождают режиссера в течение всего постановочного процесса, потому что очень часто текст пьесы меняется вплоть до самого выпуска спектакля, и в этой ситуации присутствие драматурга крайне важно.
Самое большое изменение за последнее время заключается в том, что участники постановочного процесса пытаются «играть» с устоявшимися ролями. Например, если у режиссера и драматурга появляется возможность поработать на независимой сцене, они могут поменяться ролями. К тому же в последнее время все больше и больше людей, вовлеченных в процесс работы над спектаклем, становятся более видимыми. Ведь это на самом деле проблема: люди, которые непосредственно создают спектакль — световики, звуковики, бутафоры, — вообще невидимы для зрителей.
Кто важнее в восприятии аудитории: режиссер или драматург?
Безусловно, режиссер, а уже потом драматург. В то же время аудитория очень часто ориентируется на тексты, по которым ставятся спектакли, — и от этого зависит коммерческая успешность того или иного театра. Конечно, если речь идет о большом «сильном» театре, то там можно продвигать нишевые вещи, но в большинстве театров репертуарная политика выстраивается так: нам нужно поставить спектакль по Чехову, который обеспечит кассу, и тогда мы сможем сделать что-то экспериментальное. Вопрос о государственных деньгах и ответственности перед аудиторией — хоть никто точно и не знает, чего на самом деле ожидают зрители, — часто используется как аргумент в дискуссии: «О боже, никто не будет смотреть этот спектакль, потому что он слишком экспериментальный». Хотя очевидно, что самые важные и успешные театральные проекты в Польше как раз-таки были и остаются экспериментальными. И так было всегда.
У зрителей не возникает проблем с восприятием слишком экспериментальных постановок?
Я давно не слышала, чтобы кто-то говорил, что какой-то спектакль «слишком современный или непонятный». Зрители уже выучили современный театральный язык и получили инструменты, с помощью которых могут декодировать то, что видят на сцене. По крайней мере, это справедливо в отношении варшавской публики, потому что, стоит отметить, есть большая разница между варшавскими и, например, даже краковскими зрителями.
В Варшаве современный театр доступен и востребован у аудитории. Но существует проблема: есть условно около 300 человек, которые постоянно «кочуют» из одного театра в другой — я все время встречаю их на каких-то важных событиях. Поэтому, возможно, я не тот человек, который может объективно оценивать аудиторию, потому что говорю с точки зрения практика.
Много ли в Польше женщин-драматургов, видимы ли они?
Да, женщин-драматургов довольно много, но в целом я не могу сказать, что в польском театре женщины так же видимы, как мужчины, и воспринимаются на одном уровне с ними. До сих пор как критики, так и зрители больше ассоциируют мужчин с фигурой режиссера. Женщины все еще воспринимаются как исключение: например, на фестиваль могут пригласить четверых режиссеров и одну режиссерку, знаете, как говорят «для красоты» — никто не ожидает от нее активного участия или умных мыслей, достаточно ее присутствия. Но мне кажется, что в последнее время в обществе и публичном пространстве все же происходят изменения и люди становятся более осознанными в плане вопросов гендерного равенства, в том числе и в театральной среде.
Например, в прошлом году на фестивале «Божественная комедия» было 5 отборщиков, и все были мужчинами — директора фестиваля сильно критиковали за это. И вот уже в этом году среди отборщиков были три женщины и двое мужчин.
Конечно, осознанность и осведомленность общества растет, но всегда остается вопрос, происходит ли это только на поверхности или это на самом деле глубинный процесс, который приведет к реальным изменениям.
Влияют ли польские критики на театральный процесс и на карьеры режиссеров, драматургов и других?
Не могу сказать, насколько они влияют на процесс, но что касается карьеры, дело обстоит так. У нас не очень много критиков — если говорить о действительно важных фигурах, то их всего 4-5 человек, театральное сообщество довольно маленькое, поэтому все друг друга знают. Получается, что, с одной стороны, критики имеют очень большое влияние и их личные пристрастия и вкус создают определенные «потоки» в театральной среде. С другой стороны, они очень много работают. Конечно, у нас больше, чем пять критиков, но именно эти пять человек пишут для всей страны, и проблема в том, что им приходится смотреть очень много постановок и решать, куда поехать, какая премьера более важная. Получается, что они не могут увидеть все.
И в театральном сообществе всегда присутствует такое давление: если ты выпускаешь спектакль, всегда хочется получить рецензию от этих людей, потому что, например, три хороших отзыва от местных критиков могут не значить ничего по сравнению с одним отзывом влиятельного критика.
Какие-то отрывки из отзывов критиков театры размещают даже на афишах и вообще всячески акцентируют на них внимание — конечно, если это хороший отзыв. Мой любимый случай, когда Витек Мрозек (театральный критик, который пишет для Gazeta Wyborcza — прим. «Культпросвет») написал рецензию, первое предложение которой начиналось так: «В этом спектакле далеко не все было успешным, но, по крайней мере, успешным было…», а театр потом использовал только «успешным было…».
Часто ли появляются негативные рецензии? Один критик из Испании рассказывал мне, что если спектакль плохой, то критики скорее всего напишут какую-то довольно сухую и нейтральную «заметку»…
Да, это в какой-то степени актуально и для Польши. Дело в том, что в театральной среде происходит очень много событий. И если ты, например, посмотрела три спектакля за два дня, и один из них был ужасным, то, наверное, ты и правда не будешь о нем писать.
И вообще есть такое мнение, что лучше не отдалять людей от театра и не говорить: «О боже, у меня просто кровь из глаз от этого спектакля». В таких случаях в мейнстримных медиа обычно пишут что-то супернейтральное.
