Во время театральных каникул в Бресте мы, конечно же, не могли не заглянуть в пространство «Крылы халопа» — там мы встретились с менеджеркой культурных проектов Светланой Гайдалёнок и кураторкой галерейной деятельности Елизаветой Михальчук, чтобы поговорить о поисках новых художников, критериях успешности работы и будущих проектах КХ.
Светлана Гайдалёнок: Четыре года назад это пространство задумывалось как трансформер: это и театр, и галерея, и неформальный университет. До сегодняшнего момента нам удается это совмещать, но иногда какое-то направление деятельности может превалировать. Например, сейчас в публичном пространстве больше на слуху наша галерейная активность.
Елизавета Михальчук: Понятно, что это помещение не совсем галерейное, и здесь нельзя реализовать какие-то технически сложные выставки, но в то же время мы свободны в выборе материала.
Светлана: За КХ закрепился имидж места, в котором встречаются интеллектуалы всего города, места, где можно свободно высказываться, смело говорить о том, что не нравится, с чем-то не соглашаться, спорить и доказывать свою точку зрения, даже если она и отлична от мейнстримовой. КХ — это место, где ты можешь найти единомышленников.
Светлана Гайдалёнок
О взаимодействии с аудиторией
Светлана: Вначале у нас были проблемы с жильцами дома, в котором находится пространство. Наверное, некоторые из них по-прежнему думают, что мы секта. Сейчас мы стараемся вести максимально тихую жизнь, не пускаем к себе музыкантов — хоть у нас и стоит звукоизоляция, мы все равно бережем покой соседей. И дело даже не в том, что музыкальные инструменты производят много шума, а в том, что зрители хлопают и шумят — и именно этот шум настораживает соседей. Пропала музыка — пропали жалобы. Теперь мы просто сосуществуем.
В первое или второе лето нашей работы здесь мы вместе с экологами организовали во дворе фестиваль одного дня: раскрасили скамейки, турники, качели, устроили мастер-классы для детей, free market, занятия йогой. Но, к сожалению, люди почему-то особо не присоединялись. Еще мы организовывали «Лето во дворе»: раз в неделю вешали белый экран на турник и проецировали мультики Миядзаки — и даже в этом случае приходили пьяные папаши и предъявляли нам претензии.
Изначально мы были известны как авангардный театр, выступающий на государственных площадках, и, соответственно, аудитория, которая ходила к нам на спектакли, начала приходить на мероприятия в КХ. Но она меняется, и сейчас от той первоначальной аудитории остался очень маленький процент. Возможно, со стороны создается видимость закрытого сообщества, но нет ли таких закрытых сообществ в Минске? Так будет всегда, такие сообщества всегда будут исключать кого-то, хоть в последнее время много и говорится об инклюзивных практиках и процессах партиципации.
Наша публика разная — все зависит от мероприятия или конкретного спикера: если это открытие выставки, то в основном приходит хипстерская молодежь; если это мероприятия, связанные с историей города и с любым историческим контекстом, где краеведам интересно добиться правды и узнать, как все было на самом деле, тогда это люди 50-60-70 лет. Однажды на протяжении недели у нас проводила мероприятия группа молодежи из закрытой тусовки — я видела этих людей в первый, и, наверное, последний раз.
На актерские занятия ходит своя группа людей, на Соnversatorium, где мы встречаемся и говорим по-английски, тоже отдельная группа. Они все разные. Что их объединяет? Наверное, любовь к искусству, желание развиваться, узнавать что-то новое, становиться лучше.
Елизавета: Конечно, у нас есть круг «своих» посетителей, которые ходят на открытия выставок — так же происходит и в Минске. Но все равно каждый раз я вижу и новые лица — каким-то образом люди все же доходят до нас, хотя мы и находимся в довольно неочевидном месте. При этом многие люди, приходя к нам впервые, удивляются, почему они раньше не знали о КХ. Вообще, мне кажется, что если ты живешь в Бресте и чем-то интересуешься, то сложно не знать про КХ. Наверное, это такая провинциальная пассивность… Если бы галерей был десяток, то не знать об одной из них было бы нормально, но ведь она одна на весь город — значит, люди просто никуда не ходят, иначе они бы все равно попадали к нам на выставки, показы, встречи или дискуссии.
О брестском арт-поле
Светлана: На данный момент в Бресте конкурентов у нас нет: больше никто здесь не работает с современным, социальным и критическим искусством. Взаимодействия с государственными институциями тоже не получается — еще с тех времен, когда мы показывали спектакли, которые подвергались цензуре.
Елизавета: На Советской есть выставочный зал — если сравнивать, то это что-то вроде Палаца мастацтваў на Козлова — там проходят отчетные или приуроченные к каким-то датам выставки, сборные выставки молодых авторов. Есть проект «Усе разам», в рамках которого выставляются молодые брестские художники. Естественно, как галерея, мы ищем новых художников — наша задача в том, чтобы работать в Бресте для брестчан и с брестчанами. Но пока я нахожусь в тщетном поиске людей, которые хоть как-то коррелировали бы с тем, что я представляю себе адекватным современному искусству. Критическим искусством здесь не занимается вообще никто. Если речь идет о художниках старшего поколения, можно сделать скидку на то, что эти люди выросли в другой среде, в том числе и другой визуальной среде, привыкли к тому, что искусство — это пейзажи, натюрморты, портреты или в крайнем случае абстракция. Это их язык. Но когда я вижу молодых 20-30-летних людей, которые продолжают использовать этот же язык, для меня это удивительно. Ведь у них уже другие мысли, другие переживания, другие проблемы, принципиально другое мировоззрение. И как, живя в соцсетях и виртуальной реальности, можно продолжать выдавать стандартные визуальные образы? Почему молодые художники не могут позволить себе расслабиться? Я не вижу в их работах свободы творчества, осознанности.
Елизавета Михальчук
Искусство — это не о прекрасном. Оно может быть прекрасно и оно может быть о прекрасном, но это не его первозадача. Искусство — о больном, о том, что ты не можешь понять, чему не можешь найти определение, это какой-то вопрос, который тебя гложет и на который ты не можешь найти ответа. Это переживание не может быть простым, оно не может быть очевидным, однозначно прекрасным. Искусство — это работа и для зрителя, и для художника. Очень мало людей, которые готовы так воспринимать искусство и так его делать.
В то же время некоторые люди из госинституций приходят на наши выставки: часть из них настроена очень критично, другие — менее критично. Но в общей массе все же существует разделение: тут у нас одно, там у них другое. И, в принципе, это нормально, Проблема в том, что действующих игроков всего два, а должно быть явно больше, и каждый должен заниматься своим делом.
Конечно, есть надежда на то, что это просто начало, потому что, если вспомнить Минск 10 лет назад, там тоже было полторы галереи и никаких хабов, лофтов и всего прочего, а сейчас, хоть и тяжело, но все крутится и развивается. Мне кажется, что областные города постепенно подключатся к этой системе. Пока связи с этими городами тоже нет — все идет через Минск. Но хорошо, что есть хотя бы это движение, потому что относительно недавно, если ты хотел посмотреть выставку, ты мог посмотреть ее, только приехав в Минск. И то, что есть хотя бы точечные центры в областных городах, куда привозят хорошие минские выставки, — это уже хорошо.
О современном театре и визуальном искусстве
Светлана: Мне кажется, что в сфере визуального искусства сейчас все происходит быстрее. Театр — это такая махина, которую тяжело поворачивать. Для производства любого спектакля нужно гораздо большее количество ресурсов, чем для создания выставки. Но в то же время, по моим ощущениям, спектакли, которые появляются сейчас, чаще становятся событиями, медийными событиями. Спектакли сегодня имеют больший «выхлоп», чем выставки, но по возможности переваривать темы визуальное искусство работает быстрее.
Елизавета: А мне кажется, что театр за последние пару лет немножко рванул. Если пять лет назад можно было точно говорить, что визуальное искусство было более актуальным, то сейчас оно иногда проигрывает. Появляется много критических театральных проектов, в которых поднимаются важные вопросы, и на данном этапе театр кажется мне более динамично развивающимся.
О критериях успешности работы
Светлана: Посещаемость точно не является для нас критерием успешности. Думаю, в первую очередь важна внутренняя удовлетворенность от процесса. Конечно, обидно, когда на хорошую выставку приходит совсем мало людей, но увеличение потока посетителей — это явно не наша цель. Показателем успеха может быть представленность в медийном поле — мы все-таки живем в XXI веке. А еще дискуссии — когда посетители могут спорить тут и до 10, и до 12 вечера — это значит, что выставка будоражит, провоцирует на рефлексию, переосмысление.
Ну и конечно, признание со стороны брестских и минских активистов и профессионалов, экспертная оценка. А еще однажды о нас написала «СБ Беларусь Сегодня» — это точно успех! (Смеется.)
Елизавета: Есть проекты, которые откликаются у всех, например, «Имена» или выставка девиантного искусства. Это по-хорошему понятные и важные, энергетически содержательные проекты — они однозначно успешны.
Мне кажется, в ситуации, в которой находится КХ и большинство людей и институций, работающих в сфере независимого искусства, вообще не стоит сильно задумываться — надо просто делать. Если тебе это нравится, у тебя более или менее получается, рядом с тобой есть люди, которые поддерживают тебя в твоей работе — отлично. Искусство — это не та сфера, в которой нужно оценивать вероятность успеха. Можно, конечно, но это не бизнес, здесь другие цели и побуждения. Периодически мы, конечно, задаемся вопросом, зачем мы это делаем. Но ничего другого мы не умеем, поэтому делаем то, что делаем. (Смеется.)
О будущих проектах
Елизавета: 19 апреля у нас откроется большая выставка MATER MATERIA, которую мы делаем именно в Бресте: она о материнстве с достаточно жесткой феминистской точки зрения с развенчанием идеалистических картинок и репрезентаций материнства. Речь пойдет именно о женщине, которая имеет право на выбор, на ошибки, на неоднозначные чувства и переживания; по сути, право быть собой, а не просто материей…
Я давно думала над этой выставкой и давно искала людей, которые могли бы подключиться ко мне здесь, но все равно на 90% она состоит из работ минских художниц. Но даже в Минске было проблематично найти людей, которые работали бы с этой темой. Удивительно, но совсем немногие художницы не осмысляют в своем творчестве этот опыт… Конечно, героини в итоге нашлись, и я надеюсь, что у нас получится сделать «обратный ход»: мы проведем эту выставку сначала здесь, а потом покажем в Минске и других городах.
Ближе к лету мы планируем проект, посвященный мифу Брестской крепости. Понятно, что Брест живет этим мифом с особым упоением: чем ближе к маю-июню, тем больше все это расцветает пышным цветом. Мы не ставим целью сделать проект провокационным, но, судя по всему, он таким получится — это будет проект о мифологизации Брестской крепости, о том, как создается этот миф, как мы в нем живем, почему мы в него верим и во что мы на самом деле верим. Это тоже будет проект «отсюда» и, возможно, он будет иметь какое-то продолжение.
MATER MATERIA
Пространство КХ / 19.04 — 13.05
