Вместо обычных расписных кулис она использует известные еще в античном греческом театре и модифицированные в эпоху Возрождения периакты-телларии – трехгранные призмы, каждая сторона которых изображала определенное место действия. Одного поворота такой призмы и смены живописного задника достаточно для того, чтобы элегическое настроение пасторального балета «Дасціпнае каханне» сменилось вариациями на тему восточной архитектуры в комедии «Распуснікі ў пастцы».
Театральные «чудеса» спектакля тоже имеют историческую природу. Казалось бы, нет ничего удивительного в движущихся на сцене морских волнах (в опере «Выкраданне Еўропы»), но в движение «морскую стихию» приводит отнюдь не современный механизм, а воссозданная сценографом «машина волн», макет которой, как и всей сценографии спектакля, можно было увидеть на республиканской выставке белорусских художников-сценографов «ИТОГИ СЕЗОНА 2011 – 2012». Свои графические исторические прототипы есть и у костюмов постановки.
Одним словом, сценография «Тэатра Уршулі Радзівіл» – это возможность порадоваться безыскусным театральным чудесам и посмотреть на то, что могла лицезреть благородная публика в XVIII в.
«Аида» Д. Верди. 2011 г.
Режиссер – М. Панджавидзе.
Художник – народный художник Беларуси, лауреат Государственной премии СССР Евгений Чемодуров.
Художник-постановщик – Александр Костюченко.
Художник по костюмам – Екатерина Булгакова.
Национальный академический Большой театр оперы и балета Республики Беларусь.
Опера «Аида»
Большому театру – гранд-стиль! Наверное, так думали постановщики, когда решили возродить «Аиду» в декорациях художника, имя которого стало знаковым для белорусской сценографии музыкального театра, Евгения Чемодурова. Прекрасный колорист, обладающий удивительным талантом находить уникальный емкий образ для каждого спектакля, Чемодуров в 1960-е годы определял лицо Большого театра Минска. Его эскизы и сегодня завораживают утонченной элегантностью и мощным откровенным звучанием цвета, грандиозностью задумок.
Опера «Аида»
Эта масштабность творчества, как и личности, скорее всего и подвигла главного художника театра А.Костюченко, ученика Чемодурова, воссоздать для «Аиды» декорации учителя. Результат колоссальной работы по сбору и обработке материала оказался пропорциональным затраченным усилиям. Сценография «Аиды» поражает своей масштабностью, которую невозможно представить где-либо еще, кроме оперной сцены, преимущественно золотисто-охристым колоритом, ритмом архитектурных и живописных элементов оформления, максимальным заполнением огромного сценического пространства.
Опера «Аида»
Практически каждая картина оперы сопровождается сменой декораций и открывается зрителю грандиозным зрелищем храма или лиричным ночным пейзажем с серебрящимся под луной Нилом. Отдельного внимания достойны костюмы, над воссозданием которых работала Екатерина Булгакова. Ярко-театральные, изысканные по форме и выдержанные преимущественно в белых, охристых с яркими акцентами красного и глубокого синего тонах, многочисленные костюмы «Аиды» по-чемодуровски элегантны и органичны.
«Аида» – это роскошь лучших образцов реалистической живописно-объемной декорации 1960-х гг. помноженная на современные технологии сцены, праздник цвета и формы, возвращение к уже забытому, но от этого еще более прекрасному.
«Сотворение мира» А. Петрова. 1976 г.
Художник – народный художник Украины, лауреат Государственной премии Украины Евгений Лысик.
Хореография и постановка В. Елизарьева.
Национальный академический Большой театр оперы и балета Республики Беларусь.
«Сотворение мира» – тот случай, когда одним походом на спектакль ограничиваться не стоит по одной простой причине: все составляющие балета настолько равнозначны, что оценить их в полном объеме за один просмотр практически невозможно. Этот спектакль – одно из детищ эпохи Елизарьева, эпохи Лысика, ибо в 1970-е гг. на сцене Большого в сценографии была эпоха Лысика, когда художник являлся полноценным соавтором постановок и творил свой удивительный мир образов.
Балет «Сотворение мира»
«Сотворение мира» – это часть вселенной Евгения Лысика, наполненной образами экспрессивными, яркими, выразительными, многозначными, светлыми, гармоничными и апокалипсическими, равноценными по звучанию и музыке, и хореографии.
«Сотворение мира» – это цвет: радостные нежные оттенки голубого, зеленого, розового и плакатные контрастные сочетания черного, белого и красного. Каждый эскиз, живописный задник, созданный Лысиком для «Сотворения», можно долго рассматривать, пытаясь отгадать, какое скрытое послание вложил в него художник, и удивляться тому, что почти через 40 лет после создания спектакля его образы все еще актуальны, способны приобретать новые смыслы для современного зрителя.
Несмотря на всю самоценность сценографии Лысика, воспринять ее во всей полноте возможно лишь вместе с музыкой и хореографией: это взаимодействие, взаимопроникновение смыслов и посылов еще одна уникальная черта «Сотворения мира». Этим запоминается, и финальная сцена спектакля «Возрождение»: парящий в голубом пространстве нежный лик скорбной Мадонны в багровом мафории, хореография и музыка сливаются в гимн самой сути женщины и женственности – созидающей, вдохновляющей, дающей жизнь.
«Венчание» В. Гомбровича. 2011 г.
Художник – Татьяна Нерсисян.
Режиссер – А. Янушкевич.
Белорусский государственный театр кукол.
Спектакль «Венчание»
На сцене Театра кукол сегодня идут одни из самых интересных, в чем-то экспериментальных, постановок. «Венчание», классика польского авангарда В. Гомбровича, одна из них. Сценография – это тот элемент, без которого спектакль представить нельзя. «Изъять» работу Татьяны Нерсисян, проросшую в драматургический материал и режиссуру, из «Венчания» невозможно.
Мягкие, аморфные с деформированными пропорциями куклы – изуродованные тела-двойники людей, головы-маски и пальцы (один из смыслообразующих символов) разных размеров заполняют сценическое пространство и сознание главного героя, Хенрика, создавая абсурдный мир «вещего сна».
Удивительные костюмы-портреты Игната (Короля) и Катажины (Королевы) с изображениями среднего и близкого планов, покрывала-костюмы Мани и Владо (в которых узнаются образ Мадонны из пьеты Микеланджело и другие знаковые произведения искусства) не только интересный художественный прием, но и символическое обозначение изменения статуса, состояния героев. Впечатляет и использование больших локальных цветовых пятен: ярко-красного трона и одеяла. Продолжать можно еще очень долго, так как интеллектуальная сценография Татьяны Нерсисян очень богата как по форме, так и по своему смысловому наполнению.
Спектакль «Венчание»
Еще один повод посмотреть на эту работу для тех, кто еще сомневается, – официальное признание, полученное Татьяной Нерсисян: сценография «Венчания» на ІІ Национальной театральной премии была признана лучшей в номинации «Лучшая работа художника-постановщика».
«Тихий шорох уходящих шагов» Д. Богославского. 2013 г.
Художник – Алена Игруша.
Режиссер – Ш. Дыйканбаев.
Республиканский театр белорусской драматургии.
Спектакль «Тихий шорох уходящих шагов»
«Тихий шорох уходящих шагов» – одна из последних минских премьер, которая, кроме всего прочего, была включена в белорусский блок фестиваля «ТЕАРТ». Это одна из причин, привлекающих внимание к работе Алёны Игруши, кстати, тоже лаурета І Национальной театральной премии (за спектакль «Не мой» Купаловского театра, в котором Игруша работала вместе с Борисом Герлованом и выступила в качестве художника по костюмам).
А еще сценография интересна своеобразной формулой «минимум декораций – максимум смысла». Сценографическое решение очень аскетично: формально это покрытие на планшете, зеркальное окно, лавка и несколько стульев, которые воссоздают образ покинутого дома.
В то же время этот аскетизм наполнен своими значениями: покрытие планшета воспринимается как дно колодца, очистить который требует отец главного героя, Александра, окно – не просто как элемент интерьера/экстерьера, но как граница между сном и явью, смешанными в спектакле.
Спектакль «Тихий шорох уходящих шагов»
Особенную роль играет в постановке песок, одновременно заменяющий воду и выступающий в своем естественном качестве, служа своеобразным символом ушедшего времени. Образ дома, «родного гнезда», как метафоры семьи, родственных связей, всего того, что позволяет человеку понять себя и свое место в мире, является смысловым центром сценографии. Именно скворечник, из которого высыпается песок воспоминаний, – опустевший родительский дом, один из самых ярких и красноречивых образов «Тихого шороха».
