Взаимопроникновение
Пожалуй, миф о том, что театр кукол — для детей, один из самых распространенных среди театральных зрителей. Который год экспертное сообщество старается объяснить публике, что это не так, и который год Международный фестиваль театров кукол делает акцент на программе для взрослых. Ведь кукольный мир не всегда добрый и милый, он бывает слишком серьезным и безжалостным: тут запросто можно сжечь Жанну Д’Арк или, например, казнить французского короля. Тенденция к показу мрачной стороны жизни в спектаклях для взрослых приводит к изменению эстетики и тематики детских спектаклей. В этот раз их на форуме было всего пять (из Израиля, Литвы, Польши, России и Беларуси), и они плавно продолжили ряд постановок для взрослых, не уступая ни по смысловому содержанию, ни по средствам выразительности, а иногда оказываясь лучше.
«Гусыня, смерть и тюльпан», реж. Мартин Ярнушкевич
Смыслы
В нынешней «детской» программе фестиваля нашлось место вопросам бытия, самопожертвования и любви, принятия себя и смерти. Посредством этих тем активно реализовывалась познавательная функция театра, которая в спектаклях для детей играет большую роль. С одной стороны, это облегчает жизнь родителям, которые максимально метафорично стараются объяснить своему чаду, как оно появилось на свет, что будет с ним дальше и чем все закончится. С другой — подготавливает маленького зрителя к жизни, показывая различные модели ситуаций и поведения.
Часть спектаклей форума поднимала вопросы старения и смерти, лейтмотивом проходила тема альтруизма. Притча о щедром дереве Шела Силверстайна стала основой постановок «Зеленое-зеленое яблочко» Каунасского государственного театра кукол (Арвидас Лебелюнас) и «Когда все было зеленым» театра «Кей» из Тель-Авива (Дикла Кац и Ави Злиха). Смысловые акценты в спектаклях были расставлены по-разному: израильтяне вывели на первый план экологическую проблему, а литовцы построили конфликт на основе взаимоотношений родителей и детей. Яблоня безвозмездно дарила мальчику свои плоды, ветви, а после отдала и ствол. Радуясь, что оно помогает другу, дерево к концу жизни стало пнем, к которому пришел уже постаревший мальчик, осмыслив свои ошибки.
«Когда все было зеленым», реж. Дикла Кац и Ави Злиха
Неправильный выбор, совершенный в прошлом, осознал и король в «Тростниковой шапке» Краснодарского краевого театра кукол (Константин Мохов). Спектакль, поставленный по мотивам легенды о Короле Лире, приобщил маленьких зрителей к классическому сюжету, правда, пока со счастливым концом.
О бескорыстной помощи рассказывается в «Большом змее» Гродненского театра кукол (Олег Жюгжда), где животные отправились помогать своему врагу Удаву, который мечтал обрести конечности. Этот же спектакль поднял вопросы веры и принятия себя: главный герой встретил на своем пути Бога, и тот объяснил ему, что все обитатели земли созданы идеальными.
Одним из самых серьезных спектаклей на фестивале оказался «Гусыня, смерть и тюльпан» польского театра «Бай» (Мартин Ярнушкевич). В нем поднималась болезненная тема отхода в другой мир, время которого не всегда зависит от человека.
Формы
Зрители могли увидеть различные виды кукол: марионеточные, перчаточные, тростевые. Наблюдалась тенденция, прослеживающаяся уже давно: в большинстве постановок актеры и куклы были на равных, делегировали друг другу полномочия. Только в спектаклях «Гусыня, смерть и тюльпан» и «Когда все было зеленым» актер живого плана не отвлекал внимание от куклы.
Наиболее интересным по своему устройству оказался спектакль «Когда все было зеленым». В театре кукол рассказать историю языком пластики довольно сложно, но тем не менее режиссерам и одновременно актерам это сделать удалось: Дикла Кац и Ави Злиха оживляли небольшую куклу-мальчика и, казалось, весьма подвижное дерево с пол человеческого роста. Экологическая тема поддерживалась сценографическим решением: щедрое дерево и тумба под ним были сделаны из переработанной макулатуры — присмотревшись, можно было увидеть книжные страницы.
«Зеленое-зеленое яблочко», реж. Арвидас Лебелюнас
В «Зеленом-зеленом яблочке» необычно было решено взросление мальчика: у куклы была голова в форме яблока, которое постепенно меняло цвет с зеленого на красный и желтый. Доверительная атмосфера возникла на спектакле «Гусыня, смерть и тюльпан». Его эстетика была близка к барочной: контраст черной пустоты сцены и теплого приглушенного света над тростевыми куклами, миловидная смерть с головой-черепом, темные подсушенные листья деревьев — все это отсылало к memento mori.
В подобным тоне контрастировали яркость и красочность оформления в спектаклях «Большой змей» и «Тростниковая шапка». Первый оказался сказкой-варьете с характерными танцовщицами в чулках, цирковым оформлением и большими перчаточными куклами, а второй — историей, построенной по принципу «театра в театре», где актеры, весьма громко интонируя, управляли марионетками.
Дискуссия по поводу «громких» и «тихих» детских спектаклей длилась в «Тайной комнате» в течение нескольких фестивальных дней. Участники рассуждали об ответственности родителей и театрального коллектива перед ребенком, который еще не может самостоятельно решить, на какой спектакль идти. Основным стал вопрос, каким языком и с какой интонацией нужно создавать спектакли для детей. Во время финальной дискуссии было решено, что нельзя «кричать» со сцены, необходимо предоставить ребенку возможность услышать. Камерные лиричные спектакли помогают лучше познать себя и мир.
Восприятие
Если на субботние и воскресные показы родители приходили вместе с детьми, то в будний день заполняемость зала была реализована, по-видимому, с помощью школьников начальных классов. В понедельник проходил философский спектакль «Гусыня, смерть и тюльпан», на котором маленькие зрители откровенно скучали. Девочка лет семи на показе тихо прошептала: «Я не понимаю, что происходит», — и стала мирно смотреть на спинку кресла. Причин такого непринятия можно найти две. Во-первых, это был единственный спектакль с субтитрами, а младшие школьники еще не способны вовремя переводить быстро бегущий текст. Во-вторых, тема смерти и медленный темпоритм выводили ребенка из зоны комфорта, а рядом не было взрослого, который мог бы объяснить происходящее на сцене.
Те спектакли, которые по своей форме и содержанию были более привычны для белорусских зрителей — например, «Тростниковая шапка» или «Большой змей», — дети смотрели очень внимательно, в остальных случаях иногда возникали сложности. Неподготовленность к таким диалогам берет корни из детства: зачастую родители считают, что с ребенком рано говорить об экзистенциальных проблемах, но после становится уже поздно — и возникает замкнутый круг.
Чтобы дети воспринимали подобные спектакли, родители во время просмотров должны находиться рядом. Их задача — пояснить, успокоить, привести жизненные примеры. Ведь театр всего лишь проводник, а самое главное — коммуникация и передача опыта, ориентированные на то, чтобы помочь быстро взрослеющему ребенку понять сложные вещи в совсем недетской жизни.
