О любви к деньгам
В романе аббата Прево «Манон Леско» отражается и пересекается ряд противоречивых культурных тенденций эпохи Просвещения. С одной стороны, согласно книге французского исследователя Ричарда Ги «История любви во Франции: от Средневековья до Прекрасной эпохи», чрезвычайно расцветает проституция. Многочисленные и разнообразные по составу и оформлению бордели оснащаются приспособлениями, устроенными еще более остроумно и изобретательно, чем предметы, которые продаются в современных секс-шопах. Символом просвещенного и изысканного разврата можно считать мадам де Помпадур, отталкиваясь от портретов которой, нетрудно нарисовать для себя и портрет Манон Леско. Художники часто изображали Мадам де Помпадур с книгой, подчеркивая высокий уровень ее образованности и склонность покровительствовать наукам и искусствам. За чтением иногда проводила время и Манон. Это любовницы, способные обеспечить своим покровителям всё многообразие сложных и утонченных наслаждений.
С другой стороны, Просвещение — век разума. Как пишет французский философ Мишель Фуко в «Истории безумия в классическую эпоху», разум, утверждая и конституируя себя, отграничивает и заточает все, что считает своей противоположностью — неразумием. В группу асоциальных существ, которых изолировали, вместе с развратниками попадали сумасшедшие, слабоумные, калеки, преступники, расточительные отцы семейства, блудные сыновья, либертины и т.д. Все эти люди без разбора заключались в заведения, подобные парижскому Общему госпиталю, представляющие собой нечто среднее между тюрьмой, госпиталем и психбольницей. Общим знаменателем оказывалось неразумие. «Разврат, мотовство, скандальная связь, позорный брак — все это самые распространенные мотивы изоляции», — констатирует Фуко. Манон вначале пытаются исправить, отправив в монастырь. Затем заточают и высылают.
О том, насколько важным образ Манон является для понимания эпохи, можно судить на основании такого далеко не случайного совпадения. Роман Прево впервые выходит в свет в 1731 году. Тогда же английский художник Вильям Хогарт заканчивает работу над серией из шести картин, с которых сразу же печатает гравюры. Это живописный спектакль «История шлюхи» (A Harlot’s Progress).
Уже по названию понятно, что история Хогарта имеет другой оттенок, нежели повествование Прево. «Манон Леско» — одно из наиболее типичных рокайльных сочинений, изящное, трогательное и нежное. Высказывание Хогарта имеет более резкий, жесткий характер. Его взгляд — иронически-сатирический. Отметим и пряную откровенность языка, носители которого еще не вступили в викторианскую эпоху. Произведения объединяют такие общие особенности художественной системы рококо, как театральность и внимание к мелким деталям. Отличает, повторимся, интонация. В «Истории шлюхи» есть элементы фарса и гротеска, и нет сентиментальности. Публика хохотала.
Главный персонаж серии — Мэри Хэкэбаут, провинциальная девушка. Едва приехав в Лондон, она попадает в капкан сводни. Вторая гравюра, как ее описывает Михаил Герман в книге «Вильям Хогарт и его время», «показывает героиню на вершине профессионального успеха: богатый содержатель, пышная обстановка, молодой любовник офицер — полная власть над людьми, вещами и обстоятельствами». Далее начинается деградация: болезнь и разорение, тюрьма и смерть среди равнодушных людей, ищущих, чем поживиться за счет умирающей. В отличие от кавалера де Грие, возлюбленный покидает Мэри в ее несчастьях.
Возникает классический вопрос: кто виноват? В какой степени Мэри и Манон несут ответственность за свои действия?
Как замечает Михаил Герман, отвечая на этот вопрос, художник «прибегает к эффектному парадоксу»: на всех картинах — и на вершине успеха, и в тюрьме — «Мэри совершенно одинакова, невинна и наивна, с лицом, будто навсегда сохранившим удивление и кроткую покорность судьбе. … Внезапен взлет, стремительно падение: катастрофа велика настолько, что осмыслить ее убогий ум Мэри не в состоянии. Она исключается из активного действия, она не субъект его, а объект, точка приложения сил».
Таким образом, ответственность лежит, скорее, на социальном порядке, чем на Мэри, утратившей представления о добре и зле, не успев их приобрести. Так рождается устойчивая традиция: за то, что гибнет юная девушка, отвечает испорченное общество, на уловки которого она по наивности поддается. К этой традиции уже в XX веке принадлежит и балет сэра Кеннета МакМиллана: в трагедии юного существа виновны опытные растлители.
Если Мэри закономерно умирает от венерической болезни, то причина смерти Манон не вполне ясна. Она просто должна умереть, чтобы понести наказание за эгоистичное легкомыслие и освободить де Грие. К слову, один из прототипов Мэри, некая Энн Бонд, в действительности вышла замуж и открыла таверну. То есть, преждевременная смерть тогда не входила в обязательную жизненную программу проститутки.
Заслуживает упоминания, что в октябре 2013 года в Вене прошла мировая премьера оперы английского композитора Лиана Белла «История шлюхи» на либретто Питера Аккройда.
В XIX веке разрабатывается система мер, призванная отделить проституток от приличного общества. Более отчетливыми становятся границы между приватным, публичным и неприличным пространством. В контексте викторианской морали появляются сферы, где о сексе не говорят или говорят тонкими намёками. Бордели начинают пользоваться несколько меньшей популярностью: как заявляет Ги, буржуа охотнее обзаводились любовницей. Также, согласно его утверждениям, «изменение конъюнктуры рождает новую форму: появляются куртизанки, у каждой из которых может быть несколько любовников, но которые никогда не опустятся до «панели»».
Возникает «полусвет» — общество, вращающееся вокруг женщин легкого поведения, ведущих роскошную жизнь и находящихся на содержании богатых влиятельных любовников.
Социальные границы существовали только для женщин, и не деньги служили основанием для проведения демаркационных линий. В то время как женщины из определенных слоев общества не пересекались друг с другом, мужчины свободно циркулировали между разными социальными средами и из гостиной герцогини могли сразу же ехать в дом свиданий. Как пишет итальянский исследователь Джироламо де Микеле: «Буржуа не знает моральных дилемм: он моралист и пуританин у себя дома и лицемер и распутник вне дома, с молодыми женщинами из пролетарских кварталов». В роли жертвы двуличности буржуазного общества предстаёт Виолетта Валери, еще одна утонченная и самая знаменитая оперная куртизанка.
Как известно, на первом представлении «Травиаты» зрители были скандализированы тем, что на оперную сцену вывели их современницу-куртизанку, т.е. женщину, которой был заказан вход в достойные дома. Но в своих Манон-операх Обер, Массне и Пуччини, несмотря на реверансы в сторону музыки барокко, также, в сущности, представляют зрителям типичных представительниц своего времени, замаскированных под героинь из другой эпохи.
«Манон» Массне принято называть произведением, наиболее полно репрезентирующим музыкальные пристрастия Прекрасной эпохи. Речь о периоде в европейской истории, который настал после завершения франко-прусской войны в 1871 году и завершился с началом Первой мировой войны.
Логично, что героиня важнейшей оперы Прекрасной эпохи — куртизанка. Имена известных куртизанок — Клео де Мерод, Каролина Отеро, Лиана де Пужи, Эмильена д’Алансон — неизменно всплывают как символы в описаниях Золотого века европейской культуры. Насколько характерным и близким было произведение Массне, можно судить по тому, что первая исполнительница главной партии Мария Хейлбронн, когда композитор играл оперу специально для нее, заплакала со словами: «Это моя жизнь! Но что моя жизнь!»
Пограничное неустойчивое положение, в котором находились эти притягательные женщины, зависимые, но в то же время обладающие зачастую большей свободой, чем представительницы других социальных слоев, насыщенность их биографий — все это открывало широкий простор для художественного воображения. Образы куртизанок наводняют романы, оперы, живопись, пьесы. Рядом с ними — страдающие мужчины, готовые покупать любовь и мириться с изменами.
Среди подобных произведений нетипичен роман Золя «Нана». Золя — едва ли не единственный автор, который не проявляет к своему персонажу симпатии. Нана — глупое чудовище, к которому мужчин влечет животная сила, «навозная муха». Для нее он придумывает отвратительную смерть от оспы.
Но постепенно авторы начинают расставлять акценты иначе. Гибель героини уже не предопределена. Вспомним историю куртизанки Одетты де Кресси из романа Марселя Пруста «В поисках утраченного времени», современницы Массне. В ее сетях запутался Сван, денди и эстет, буржуа, сумевший создать себе положение в высшем обществе. Обрисовывая состояние, в котором пребывает Сван и его поведение, Пруст на микроуровне вскрывает механизмы образования любовной зависимости. Вначале жену Свана не принимают, отчего он страдает всю оставшуюся жизнь. Но после смерти Свана с Одеттой подружилась даже герцогиня Германтская, являющаяся в романе социальной вершиной. Одетта снова выходит замуж и получает дворянский титул. То есть, Пруст описывает процесс постепенного размывания границ между светом и полусветом.
О том, насколько удачно может сложиться карьера куртизанки, можно составить мнение, обратившись к реальным биографиям героинь Прекрасной эпохи. Свой «кавалер де Грие» был, например, у певицы, фотомодели и актрисы Лины Кавальери. Это русский князь Александр Барятинский, который не получил высочайшего дозволения на брак с «самой красивой женщиной мира» и утешался тем, что сделал свою любовницу оперной певицей, не уставая осыпать ее бриллиантами и изумрудами. Лина прожила семьдесят лет, на протяжении которых выступала в лучших театрах мира, несколько раз выходила замуж, написала книгу. Кавальери пела Манон Пуччини в Метрополитен-опере с Энрико Карузо, а в 1914 году сыграла ее в экранизации романа Прево.
В завершение несколько слов об опере Ханса Вернера Хенце «Бульвар одиночества», тоже по роману Прево. Мировая премьера состоялась в Германии в 1952 году. Действие разворачивается в Париже после Второй мировой войны. Хенце дает опере оригинальное название. Так он подчеркивает, что товарно-денежные отношения, в которые вступают персонажи, только усугубляют их одиночество. Деструктивное влияние Манон проявляется в том, что Арман де Грие становится не только вором, но и наркоманом. Сама Манон делается не только проституткой, но и убийцей. Композитор вводит в оперу мотивы саморазрушения и распада. В холодном мире Хенце эмоциональные контакты между людьми гаснут, не успев установиться. Проституция здесь — это квинтэссенция и олицетворение отчуждения между людьми.
