На уроках высшего профессионального мастерства от драматурга и режиссера театра и кино Михаила Угарова к конкурсантам IV Международной драматургической лаборатории присоединились вольные слушатели: театроведы, журналисты и драматурги. Тема встреч была объемной и, на первый взгляд, странной – тело. Однако совсем скоро стало ясно, что в партнерской работе без владения собой, умения довериться и проникнуть в зону комфорта другого нельзя. И если для режиссеров информация с большего была повторением пройденного материала, то для драматургов актерские премудрости, техника работы с текстом и другие секреты смежных профессий стали ценным открытием.
Со стороны происходящее на коврах (напомним, что лаборатория проходила в оздоровительном санатории «Ракета» недалеко от Минска) напоминало детскую забаву, игру.
Международная драматургическая лаборатория ЦБД проводится с 2012 года с целью поддержки и продвижения молодых авторов. Пьесы Лаборатории не только ставятся на белорусской сцене, но и попадают в шорт-листы ведущих драматургических фестивалей (Фестиваль молодой драматургии «Любимовка», Международный фестиваль молодежных театров «Действующие лица», Международный Волошинский конкурс).
Задачей Международной драматургической лаборатории является привлечение внимания аудитории и режиссеров к работам молодых авторов и наполнение афиши Беларуси спектаклями на актуальную тематику.
День первый. Способы партнерской импровизации.
День второй. День третий
М.У.: Многие приходят ко мне на кастинг и продают себя, а я не понимаю: жив ли актер? У мужчин одни методы, у женщин – другие. В продаже неприятно участвовать, так же, как в покупке: чувствуешь себя дураком. Гораздо интереснее выяснять другие моменты: что у человека с обратной связью, чувствованием, как работают порты передачи? Можно не тратить время на объяснение очевидных понятий, терминов. С ними беда: их куча, они противоречивые. Лучше просто объясняться друг с другом, потому что не существует отработанной системы терминов, как например в медицине.
Сейчас я попрошу Женю (Евгений Корняг. – Прим. ред.) помочь мне показать пример кастинга. Без стандартных вопросов вроде: что закончил? где играл? какие награды получил? Ведь можно иметь кучу наград, работать в знаменитом театре и быть полным говном. Как мне это выяснить?
Подобные разговоры рекомендую проводить режиссерам и драматургам в парах.
Задание: Михаил Юрьевич задает простые вопросы, на которые не всегда легко ответить. Детство не идет в расчет, потому что это территория безопасности – всякая история будет милой и безобидной.
М.У.: С кем живешь? Лучше ли жить одному? Почему? Есть ли домашние животные? Был женат? Почему? Часто пьешь? Когда в последний раз напился? До какой степени? Вступал ли в контакт? Когда напиваешься, на что тянет – на агрессию или позитив? Всплакнуть в пьяном виде можешь? Когда просыпаешься после пьянки, что происходит? Тошнота бывает? С какими чувствами вспоминаешь события вечера? Выпиваешь на лавочке, в парке, в подъезде? Дерешься? А с женщинами? Бывают провалы в памяти? Плачешь?
Решение: Правдивые ответы.
Расшифровка (М.У.): Спрашиваю о том, что в трезвом состоянии человек не делает. Пьяных тянет на агрессию, любовь ко всем или жалость к себе. Здесь существует множество градаций, характеризующих человека. И плачут многие – у меня богатая выборка накопилась за время работы. Такое интервью используется в вербатиме, документальном жанре.
Когда мы говорим о драматурге и режиссере, нас волнует способность воспринимать импульс. Потому что писать и ставить – это импульсивность. Чувствовать время, ловить из эфира общие волны. Поймать определенный импульс времени, раздражитель, вычленить его, переработать и подать. Кажется, просто, но цепочка длинная. Как правило, такой импульсивностью обладают люди с расшатанной психикой.
«Ботинок»
В центр зала Михаил Угаров приглашает Евгения Корняга.
Задание: Снимите ботинок и швырните куда хотите.
Решение: Снять ботинок и бросить, не задумываясь о причинах и следствиях.
Расшифровка (М.У.): Финальное упражнение актерского кастинга в ГИТИСе. Смысл его простой: если актеру говорят бросить ботинок, он должен это сделать. Это нормальная, здоровая реакция. Тяжелый случай, когда человек задает вопросы: зачем? как? куда? Самый простой и естественный способ – снять ботинок и бросить. Вот это к импульсу. Так и режиссеры с драматургами должны действовать, не только актеры. Хватит мучиться – сними ботинок и брось. Не задавая лишних вопросов. Сначала действие, потом анализ. Все актеры устали у меня на курсе швырять ботинки. Они, когда ждут в очереди, предупреждают друг друга: «Скажут снять ботинок – снимай без разговоров и кидай!» (Смеется.)
«Принудительное интервью»
Михаил Юрьевич приглашает Константина Стешика. Тот встает и спрашивает, не надо ли ему раздеваться. (Всеобщий смех.) «Только штаны, – следует ответ. – Если уж вы выбрали публичную профессию, для вас это не составит труда».
Задание: Упражнение на импровизацию в предлагаемых обстоятельствах. Игнорировать вопросы, обстоятельства и события нельзя.
Расшифровка (М.У.): Станиславский выводил это упражнение из Пушкина, который говорил: «Истина страстей – в предполагаемых обстоятельствах». Суть такова, что предлагаемое нельзя отринуть. Оно вступает в силу, как только его озвучили. Правда, есть несколько исключений:
а) Классический пример. Его как анекдот до сих пор рассказывают в учебных заведениях. В МХАТе отрабатывали предлагаемые обстоятельства для актеров: лопнул банк, и все деньги пропали. Артисты вскочили, начали голосить, рыдать, прыгать в окна. Только один сидел на стуле и не реагировал. Все взбесились и стали спрашивать, почему он так себя повел. Актер остроумно ответил: «У меня деньги в другом банке». Теперь в театрах так шутят, если актер не включается в спектакль.
б) Еще один пример – в романе М. Митчелл «Унесенные ветром». Героиня произносит знаменитую фразу: «Я подумаю об этом завтра». Это отложенное, отсроченное обстоятельство.
в) Еще один прием – отмена обстоятельств. Например, звонит мне актриса и говорит, что не может играть в спектакле: у нее гастроли, график. А я ей спокойным голосом: «Давайте договоримся, что вы мне не звонили и этой информации не сообщали». Вечером она мне перезванивает и радостно кричит в трубку: «Я все уладила!»
Условия (М.У.): Вы яркая, эффектная рыжая женщина, которая обращает на себя внимание многих мужчин. Вы одиноки. Я дружу с вашей мамой, она мне звонит и очень переживает.
Костя: Кто вам сказал, что я одна? Мама? Я с тремя мужчинами, выполняющими религиозные ритуалы. Мама ничего не знает, хочет внуков, а я руковожу сектой в надежде на духовное возвышение, а для прикрытия развожу кроликов.
М.У.: В принципе, это увлекательная игра. Играть можно долго, но наша история обрела такие экзотические формы, что дальше трудно и душно существовать. С реальностью работать интереснее. И может быть много причин, по которым она одинока. Интереснее поискать ответ в психологичных формах. Игру разрабатывал польский режиссер Кшиштоф Занусси. После распределения ролей он приходил к актеру и часов шесть подряд задавал вопросы герою. Не артисту, а персонажу. Сложные, касающиеся привычек, нюансов характера: какие супы он варит? какого цвета у него трусы? И отвечал актер от имени персонажа. Это колоссальный опыт погружения. Включаются мышление и логика персонажа. Нам интересно это упражнение в паре «драматург – режиссер». Но серьезно, не просто дурака свалять. Мне вот интересно, почему Костя отказался быть женщиной, то есть не живет половой жизнью. Я бы на его месте выбрал двух мужчин: ну когда еще такое попробуешь? (Всеобщий смех.) Включение позволяет показать, как я с ними живу, в каких отношениях. Это развивает воображение, талант импровизации.
Лучше пробовать несколько раз, с разными условиями. Что важно? Каждый вопрос и каждый ответ – выбор хода, понимаете? Очень важны в импровизации ожидание хода и его предсказуемость. Иногда после работы включаю онлайн какой-нибудь тупой боевик и развлекаюсь как сценарист. Моя профессиональная забава – прогнозировать развитие сюжета фильма, действия героев. И очень редко удивляюсь оригинальным идеям. Сразу в таких случаях растет уважение к сценаристу или режиссеру: они меня переиграли. Простой зритель занят тем же, чем профессионал. Сидит, скажем, тетка на диване и предсказывает, кто кому предложение сделает в сериале. Мы с ней на равных – прогнозируем. Игра режиссера и автора – техника постановки в тупик. И кажется: ну, все понятно, сейчас-сейчас, а тут раз – поворот. Удивили. Вызвали уважение. Самый веселый способ развития сюжета – постановка в тупик. Помните городские телефоны? Раздается звонок, и ты первый говоришь: «Здравствуйте! А Петю можно?» А там па-а-ауза! (Смеется.) Ну а дальше признание. Но ради этой паузы можно поиграть! Как это перенести в сценарий, в театр? Высоким уровнем версификации, вариативности.
Обратите внимание, как журналисты задают вопросы и уже представляют, что вы ответите. Вкладывают в вопрос интонацию, которую желают получить в ответе. Например, остановят бабушку и обратятся к ней: «Плохо вам живется?» А та отвечает на ожидание.
Есть простой и сложный ответы, открывающий и закрывающий вопросы – помним еще со школьных времен. Открывающий вопрос ценен, потому что влечет за собой историю. Закрывающий же предполагает короткий ответ – да или нет. Действуйте в рамках психологии, вне метафорики.
Вообще в эту игру лучше дня три играть, чтобы довести героев до падучей, чтобы они забыли, кто они на самом деле. Она глупостей много вскрывает. А это наше право – быть дураками. Пускай другие люди стесняются этого, а мы нормально воспринимаем. Да, я дурак. Ну и что? В следующий раз скажу умную вещь. Это нормальный живой процесс, не нужно друг друга по голове бить за любую дурость. Такая импровизация с актером – полное погружение. Иногда артисты такое рассказывают – автор бы в обморок упал, если бы услышал.
Полное погружение – это состояние, когда роль тебе снится. Настолько глубоко проникла в подсознание, что живет там. И у меня такое было: не то что я сижу во сне и пишу пьесу – я существую в ней. Я просыпался с радостным чувством и думал: «Есть! Еще одна сцена». Дальше этот часовой механизм начинал тикать. Я лежал на диване, смотрел в окно, а сцена вот тут, внутри, за меня работала. Потом я вставал и писал. И так не раз бывало.
Такая работа может проходить с актером, когда пьеса уже готова, или с драматургом в процессе создания текста. Вообще данное упражнение-игра полезно людям всех творческих профессий.
Сейчас попробуем чистую импровизацию. Ее разрабатывает Петрушевская (Людмила Петрушевская – российский прозаик, поэтесса, драматург. – Прим. ред.). Требуются два человека – Тамара Трунова и Саша Марченко. Метод очень простой. Петрушевская делает акцент на первой фразе, она главная. Затем ход партнера. Важно слышать друг друга, ловить обстоятельства и не противоречить, не заходить в тупик.
Смешной пример. «Доброе утро!» – сказала Жозефина, войдя в гостиную. «Доброе!» – ответил Петр, слезая с трактора. Мы лопнем, но не сведем Жозефину с Петром. Можно, конечно, найти какой-то жанр, но на первых тренировках лучше держаться простых и реальных вещей. Действует принцип чередования фраз: у вас есть время на обдумывание; когда реплика произнесена, партнер берет паузу, отвечает и передает ход. Главное, от чего предостерегает Петрушевская, – потеря хода. Примитивный пример. «Здравствуй, Люся». – «Здравствуй, Петя. Как жизнь?» – «А ничего, нормально». Или еще. «Здравствуй, Петя». – «Здравствуй. Наташа вчера умерла».
Понимаете разницу между вбрасываемым событием и пропуском хода? Я читаю пьесы молодых авторов – там по три-четыре страницы потери хода. Редкий драматург этот прием сделает преимуществом. Цель – построить диалог, сложить совместную историю. Импровизация заключается в том, что никому не известен финал. Герои не знают друг друга и того, какой ответ ожидать.
Тамара Трунова. Вот постелька ваша, чаек, кофеек.
Александр Марченко. А что вкуснее?
Т. Т. Шоколадка.
А. М. Тогда чаек и шоколадка.
Т. Т. Рассчитываться в гривнах будете?
А. М. У меня нет гривен. Значит, не попробую.
Т. Т. Значит, повезет в любви.
А. М. Она у вас тоже в прайсе?
Т. Т. Да, и тоже за гривны.
А. М. Похоже, кроме постельки мне ничего не светит.
Т. Т. Могу на гривны поменять.
А. М. Сколько с меня за чаек, шоколадку и постель?
Тема любви была возможна в разных вариантах. Следующий поворот – отсутствие денег. Что можно взять с чувака, если их нет? Сейчас происходило топтание сюжета на месте. Повернуть. Сместить соотношения сил. И это не значит, что войдет кто-то новый, а между ними. Подумайте над экспозицией.
Давайте попробуем с еще одной парой.
Виталий Королев. Что ты положила в этот салат?
Елена Силутина. Это не совсем салат. Это рассольник.
В. К. Ты же знаешь, что я не вижу. Ты издеваешься?
Е. С. Ты не любишь супы?
В. К. Ты же знаешь: после того как не стало папы и как я вернулся оттуда, я не ем супы.
Е. С. Почему нет папы?
В. К. Ты спрашиваешь у меня, почему умер наш папа?
Е. С. Я вернулась позже оттуда. Ты успел похоронить папу.
В. К. Что ты положила в россольник?
Е. С. Ты после него не умрешь. Не сегодня.
В. К. Папа тоже умирал несколько дней? Тогда съешь суп.
Е. С. Съем.
В. К. Тебе нужна квартира?
Е. С. А кто не хочет квартиру?
В. К. Я отдам тебе квартиру. Приготовь мне такой же рассольник, как папе.
Мистическая, местами приятно-невнятная, но история. Можно задавать тысячу вопросов о мотивировке, целях, обстановке. Но история есть.
Когда пара вдруг складывает историю, то у профессионалов (а наблюдают и участвуют как раз профессионалы, обычных зрителей нет в лабораторных играх) прямо катарсис случается: из ничего соткалась история.
Пусть невнятная, нелепая, мистическая, но история есть. И с ней можно работать. Вносить утончения, выписывать характеры – это уже вопрос технологии. Технология – самое простое в нашем мире. А самое трудное – выстраивание смысла. Меня часто спрашивают: «Как вы, театральный режиссер, снимаете кино? Трудно ли?» Но ведь это одна профессия – выстраивание смысла, все остальное технология. В кино еще легче: там сто специалистов за спиной – толпа профессионалов, которые знают, что делать. У меня даже голова болеть не будет.
