…Спектакль начинается еще до самого спектакля. Молодой официант (актер — Анатолий Лагутенков) предлагает угощения зрителям. К сожалению, он не всех успевает обслужить. Играет приятная музыка — мы слышим концерт, который во время спектакля будем видеть. Музыки во время самого спектакля практически нет. Лишь удары метронома, отмеряющие в тишине темп действия, жизни, судьбы… Есть истории отдельных жизней — фрагментарные, зачастую трагичные. Есть женщины … Ведь спектакль о них, о мотивах их жизней, иллюзиях…
Режиссер спектакля Михаил Егоров:
Почему «Оркестр» Жана Ануя? Пьесу я прочитал в 14 лет, когда только начинал задумываться о театре. Тогда я подумал, что поставить ее просто невозможно. Если и можно что-нибудь сделать, то только если на сцене будут играть на инструментах, тогда в этом есть какая-то изюминка. По доброй воле я, может быть, и поостерегся бы браться сейчас за нее. Но мне предложили этот материал в театре. Я срочно перечитал текст и счел себя готовым: нашел ключ к постановке спектакля про музыкантов с драматическими немузыкальными артистами.
В течение месяца артисты получали навык игры на инструментах. Конечно, такого срока недостаточно, чтобы они смогли достойно играть. Но мы смогли поставить руки, чтобы на сцене актеры, пусть и с «театральными» инструментами, смотрелись убедительно.
Музыка, которую они «играют», должна звучать у вас в голове. Ведь еще до начала спектакля вы слышите весь концерт. Любой звук в момент их выступления будет против правил. Тогда вам придется допустить, что музыка как будто бы играется по-настоящему, хотя это и фонограмма, к примеру.
Почему актеры во время спектакля рассказывают о себе? Личностные рассказы актеров во время спектакля — это не ноу-хау, что-то подобное делал еще Мейерхольд. Мы использовали этот прием, чтобы зрители могли почувствовать нотки искренности. Ведь сама пьеса, написанная в конце 50-ых годов, смотрится довольно архаично, у ее персонажей почти все время отсутствует зона подлинности. Также этот прием хорошо ложится на ситуацию. Актеры рассказывают о себе, когда оркестр «играет». В этом случае нам не нужно использовать фонограмму. А вам не нужно делать вид, будто вы верите, что артисты исполняют эту музыку. Мы таким образом стараемся убрать из театра неправду. Ведь театр — одно из немногих мест, где она может быть.
Сначала предполагалось, что актеры будут просто рассказывать о себе. Но потом стало понятно, что рассказ о себе невозможно уложить в минуту-полторы. Тогда мы нашли структуру: у каждого актера есть своя тема. Кто-то готовит монолог на тему «Я хочу», кто-то — на тему «Я пробовал». В рамках темы актер волен говорить, что хочет, и его монолог в следующем спектакле может быть совсем другим.
О чем на самом деле спектакль? Это история не про то, что девочка пошла и застрелилась, а про то, что девочка не может пропустить свой выход — это не в природе артиста. Финал спектакля мы не можем трактовать однозначно. На мой вкус, это жизнеутверждающая пьеса.
Спектакль про иллюзии. Одна героиня уверена, что ее подруга пристает к ее возлюбленному, она находится в зоне иллюзий. У другой иллюзия, что она хорошая дочь, но мы же понимаем, что она чудовище, фашист. Другая хочет верить, что она секс-символ и т.д.
Я не могу сказать, что спектакль ах как смешон. В нем есть смешные моменты, но они рассыпаны по всему тексту, нас не поливают со смехомета все время. Но это и не трагедия, потому что в таких иллюзиях живет половина народонаселения. Каждый третий зритель может подписаться под увиденным.
