Как надолго мы задерживаем взгляд на фотографии? На секунду, полсекунды, четверть?
За неполные два столетия своего существования фотография распространилась так широко и настолько плотно интегрировалась в нашу жизнь, что мы сталкиваемся с ней по меньшей мере ежедневно. Цифровая камера есть в каждом телефоне, фотография используется в рекламе, медиа, интернете и на упаковках товаров. Сегодня в течение дня мы пропускаем через себя больше изображений, чем человек живущий в 50-х годах прошлого века видел за всю жизнь. Но вместе с тем мы разучились видеть важное в архивной фотографии, так как утратили понимание заложенных в ней культурных кодов.
Проект VEHA, сохраняющий историю белорусской фотографии, планирует издание уникальной фотокниги «Найлепшы бок»: более 100 снимков из разных городов и деревень, объединенные красивой традицией наших предков — фотографироваться на фоне «посцілак» и «тканых дываноў». Для создания этой книги участники и участницы проекта собирали и документировали все возможные данные для описания фотографий (год, место, имена героев и героинь, кому принадлежит архив). Но что можно сказать о фотографии, если не знаешь о ней ничего, а тех, кто мог что-то рассказать, уже нет в живых?
На прошлой неделе проект VEHA провел дискуссию «Фотоархив как инструмент культуры памяти», во время которой культуролог Лидия Михеева, историк Алексей Браточкин, культуролог Ольга Романова и историк Александр Долговский рассмотрели некоторые изображения из фотокниги «Найлепшы бок» и обсудили, может ли фотоархив стать инструментом культурной памяти и каким образом архивные фотографии могут способствовать пониманию определенного периода истории. Подобный разбор дает более глубокое понимание контекста времени и способен облегчить «чтение» семейных архивов.
По словам Алексея Браточкина, изучение фотографических изображений без знания контекста относится к сфере культурной истории и визуальному повороту. Если говорить о темах, которые исследуют те, кто занимается советским довоенным и послевоенным периодами, то это такие темы, как история советской субъективности, визуальная история, история эмоций и ряд других тем, связанных в том числе и с репрезентацией каких-то изображений. Так, например, образ работника или крестьянина, который конструировался в официальной пропаганде в 30-50-е годы ХХ века, наверняка отличался от канона семейных фотографий того времени — это могло бы стать одним из аспектов анализа изображений этой фотокниги.
Предлагаем и вам внимательно всмотреться в фотографии коллекции «Найлепшы бок» и попытаться найти в них «ключи», которые, на ваш взгляд, являются характерными для той эпохи, а затем сравнить их с мнениями экспертов и эксперток, которые представлены под фотографиями.
Какие вопросы возникают после более внимательного рассмотрения этих фотографий? Обращаете ли вы внимание на, в действительности, несущественные детали, которые, на самом деле, могут стать ключом к пониманию исторического и социально-культурного контекста?
Так о чем вам рассказывают эти фотографии?
О важности сообщества
1953 г., 5А класс Нагарнянская НСШ. Архив VEHA
Ольга Романова: То, что мы сегодня понимаем под фотографией, и то, что понимали под фотографией в довоенное и послевоенное время, — это совершенно разновекторные объекты. Например, на фотографии 1953 года «5А класс Нагарнянская НСШ» мы видим определенный ритуал, определенное послание потомкам, лица людей, которые серьезно относятся к тому факту, что их фотографируют. Если же вспомнить современные фотографии из соцсетей, мы увидим скорее индивидуальную историю, попытку ухватить момент, это послание вовсе не к потомкам, а к современникам, к нашей же социальной группе.
Лидия Михеева: Еще один интересный момент: учителя находятся очень близко друг к другу, соприкасаются плечами, две учительницы в середине кадра почти приобнимают друг друга — это знак сестринства, близости, очень характерный для послевоенного периода, когда чувство совместного пребывания в важной социальной ситуации объединяло людей, для них было важным их сообщество.
Александр Долговский: Я думаю, что в то время для многих детей школьные учителя практически выполняли функцию родителей. После войны был демографический кризис, было много детей, оставшихся без родителей, много матерей-одиночек.
Лидия Михеева: При внимательном рассмотрении этой фотографии возникает много вопросов. Почему только у одной девочки пионерский галстук? Это протест со стороны остальных или они просто еще слишком юные для такой практики? На фотографии — учитель средних лет: мог ли он участвовать в войне? Отсутствие медалей, например, не может свидетельствовать о том, что он не участвовал в войне, потому что празднование 9 мая сразу после войны было нивелировано и начало активно практиковаться и идеологизироваться начиная с 60-х годов. Почему на фото так мало мальчиков и почему они так сильно отличаются от девочек по возрасту? Может быть, мальчики заняты домашним трудом, поэтому не могут учиться?
Об отличии живых людей от предлагаемых советских конструктов
1952—1953 гг., деревня Канюхи, Пинский район Брестской области. Муж Валентины Марвенюк с друзьями
Ольга Романова: Эта фотография 50-х годов сделана в Брестской области. Мне кажется, что у мужчин здесь разный социальный статус, например, у человека в шляпе еще и часы на руке — скорее всего, раньше он жил в этой же деревне, но сделал карьеру в городе и показывает себя здесь как горожанин.
Алексей Браточкин: Мне на этой фотографии бросились в глаза воротники рубашки: во-первых, они по-модному заостренные, а во-вторых, расстегнуты, что, как мне кажется, призвано показать, что люди живут праздничной мирной жизнью — это своего рода противопоставление застегнутым воротникам военных и людей, которые не отдыхают, трудятся на тяжелых работах.
Ольга Романова: Вообще, фотографии VEHA позволяют увидеть, насколько живые люди отличались от того конструкта, который предполагалось считать советскими белорусами: на советских пропагандистских плакатах, в фильмах, даже на открытках с известными актрисами всегда присутствовала широкая голливудская улыбка — все это было рекламой существующего строя, а широкая улыбка — знак такой рекламы. И несмотря на то, что сегодня улыбка кажется нам неотъемлемой частью фотографий, исторически это было не так.
О красоте естественного образа перед вымышленным
1945—1950 годы, Глубокое, Витебская область. Девушка с велосипедом
Лидия Михеева: Многие фотографии — это самобытная и совершенно уникальная попытка придумывания и репрезентации самих себя, попытка включить в свои изображения для потомков все то ценное, что было у людей. Например, эта девушка с велосипедом. Кажется, что ее костюм пошит специально — это видно по ткани и по покрою. Белые носочки, прекрасный велосипед — это репрезентация себя на долгие годы вперед, которая изобреталась этой девушкой и фотографом.
Ольга Романова: Девушка с велосипедом в деревне — это еще и ситуация перехода: речь идет об эмансипации, которая началась во второй половине 20-х годов. Эту фотографию можно сравнить с кадром из фильма 1932 года «Женщина».
Фильм рисовал женщину нового типа — эмансипированную, свободную; тот факт, что она за рулем трактора, значит, что она освоила профессию, которая в деревне считалась элитной и мужской. Если говорить о девушке с велосипедом на фотографии, то это тоже своего рода образ эмансипации, но уже в реальности: девушка могла не только сфотографироваться с велосипедом, но и ездить на нем — потому что можно легко представить время, когда это нормой не было, уж не говоря о том, что велосипед в этом кадре — это ценная, дорогая вещь, которая оказывается в руках у девушки. Cоцреалистический стиль нащупывает единый образ того, как идеально изображать Беларусь советскую — вышитая рубаха одного типа, эмансипированные и идеологически настроенные женщины, улыбки, счастье, молодые люди в определенных унифицированных национальных костюмах — эти образы будут тиражироваться в дальнейшем еще многие годы. На обычных же фотографиях, таких, которые мы видим в коллекции «Найлепшы бок», заметно, что люди одеваются везде по-разному: праздничные одежды и национальные костюмы отличаются в зависимости от региона.
Безусловно, очень тяжело «читать» немые фотографии без знания личного контекста. Но понимание культурных кодов, помогает нам понять и полюбить наше прошлое. Ведь в каждой семье есть свой фотоархив — документ истории, воспоминания, спрятанные в картинках, которые нужно уметь понимать.
Фотокнига VEHA «Найлепшы бок» — это яркий пример сохранения и популяризации культурного кода. Рассказывая о ритуале фотографирования, книга воссоздает уникальную ретроспективу 1930-х — 1950-е гг. с точки зрения жителей белорусских деревень. Знание традиций предков поможет по-новому взглянуть на любительские фотоархивы и приблизиться к пониманию культурных особенностей нашего сообщества.
Напоминаем, что книгу «Найлепшы бок» можно купить только по предзаказу в рамках краудкампании до 24 сентября.
