Вот-вот в Белорусском театре кукол состоится премьера «Рождественской истории» Чарльза Диккенса. Это минский дебют режиссера Игоря Казакова, который уже не раз удивлял и шокировал взрослых зрителей ироническим «трагифаршем» «Гамлет» и безжалостной «экзистенциальной драмой» «На дне», а детскую аудиторию радовал яркими, динамичными постановками, такими как «Волшебная кисть» или «Самый маленький самолет на свете».
За несколько дней до премьеры «Культпросвет» смог пообщаться с режиссером, а заодно прикоснуться к святочным чудесам.
Диккенс не самый востребованный автор на кукольной сцене Беларуси, сложно сказать, ставились ли вообще его произведения. Тем более удивительно, что немного мистическая «Рождественская история» стала альтернативой обычным новогодним сказкам. Но для обращения к такому нетипичному материалу у Игоря Казакова оказалось несколько причин.
Сентиментальность
И.К.: Обращение к «Рождественской истории» для меня не было случайным. Она мне жутко нравится: Диккенс меня прельщает как один из трех крупных сентименталистов наряду с Уайльдом и, вероятно, даже Львом Николаевичем Толстым. В «Рождественской истории» все достаточно сентиментально в том, что касается переосмысления своих ошибок. А это всегда очень горький опыт, страшный, не всегда поправимый, поэтому это история с налетом легкой грусти, для меня лично еще и очень пронзительная. Но она не была бы рождественской без возможности свои ошибки исправить, что и делает Эбенезер Скрудж.
Кукольность
И.К.: История Диккенса хороша тем, что позволяет использовать самые разные средства выразительности. Она очень кукольная, ведь постоянно меняются времена и планы. За одну ночь Скрудж путешествует в свое прошлое, настоящее и будущее, хотя по факту это путешествие внутрь себя, а это очень классная фактура для жонглирования образами.
Актеры
И.К.: Когда я думал про постановку «Рождественской истории», никого кроме Александра Васько в главной роли я и не представлял. Мне кажется, что он потрясающий Скрудж.
Вместе с Игорем Казаковым над «Рождественской историей» работала художник Татьяна Нерсисян, а это почти стопроцентная гарантия того, что постановка будет современной, со множеством ярких решений, способных захватить самых маленьких зрителей и порадовать взрослых своей изобретательностью и красотой. Раскроем тайну, какие чудеса ожидают зрителей «Рождественской истории».
Куклы
И.К.: Таня Нерсисян придумала огромное количество интересных вещей, будет коктейль из разных систем кукол (их очень много) и живого плана. Например, Скрудж в детстве – это малюсенькая планшетная куколка, Скрудж в настоящем – огромная двухметровая кукла-мумия, засохшая и бесчувственная, а когда герой отправляется в путешествие по временам – это уже живой план. В спектакле есть и ростовые куклы, и совсем маленькие, милые куколки, как семейство Боба Крэтчита. Все зависит от того, что происходит на сцене и к какому времени это имеет отношение.
Современные технологии и живые привидения
И.К.: В спектакле будет много проекции и графики, это продиктовано сюжетом. Так как все духи и полеты во времени – фактура неосязаемая, они будут нарисованы и анимированы.
Мы много работаем с проекцией и потому, что одним из ключевых образов у Диккенса является туман. Мне очень понравилось описание, которое использовал автор, – «природа варит пиво». Поэтому туман мы сделали основным средством выразительности и придумали специальные сетки. Они все затягивают своей пеленой и одновременно являются основным приемником проекций, что позволяет добиться глубины изображения, например, подлинного ощущения, что идет снег.
Жанр спектакля сформулирован как «сентиментальная сказка с песнями и привидениями». В постановке в самом деле будет много музыки и танцев. И это не заигрывание со зрителем. Для «музыкальности» есть свои причины.
A Christmas Carol
И.К.: Я специально вынес в формулировку жанра слово «песни», ведь в оригинале произведение Диккенса называется «Рождественская песнь» (A Christmas Carol in Prose, Being a Ghost Story of Christmas). Мы почему-то забыли эти традиции, но наши предки всегда пели: на праздники, когда было хорошо и плохо, когда трудились. «Рождественская история» – это святочный рассказ, и петь песни, мне кажется, в природе такого материала. Песни – это состояние души, форма пафоса. Они сюда очень органично вплетаются. Тем более Диккенс – это не драматургия, а текст в основном описательный, а песни хорошо выражают характер повествования. В спектакле есть персонажи-фонарщики, которые и рассказывают историю о Скрудже, они поют множество зонгов. Зонги иногда иллюстрируют сюжет, иногда идут вразрез с ним, вносят свою критику, а иногда выполняют функцию моралите. Музыку сочинил Александр Литвиновский, для которого это был новый и удивительный опыт, а тексты песен написал Григорий Гольдман – по-моему получилось прекрасно.
«Рождественская история» – немного страшное произведение с выраженной моралью, которое заставляет задуматься. Спектакль тоже будет далек от привычных сказок и часто бессодержательных «новогодних» постановок, поэтому приходить на него лучше всей семьей. И дети, и взрослые найдут, на что посмотреть и над чем задуматься.
Воспитывать и развлекать
И.К.: Конечно, это история не for fun, хотя в ней есть много волшебных мотивов, которые делают ее таковой. Мне кажется, заблуждение в том, что если спектакль ставится под Новый год, то это обязательно должна быть феерия, возможно, бессмысленная или с примитивным сюжетом. Это не совсем правильно. Если материал плоский, то он как лайк в фейсбуке: ты поставил, но ничего не запомнил, никакой занозы в душе не осталось. У «Рождественской истории» возрастной ценз 6+, и мне кажется, что зрителю в таком возрасте уже интересно отправиться в путешествие, где есть на что посмотреть и над чем подумать. Диккенс тем и хорош для театра, что в нем сочетаются две фактуры: зрелищность и интеллектуальное содержание. Конечно, в спектакле есть и определенное послание, недаром вся история сопрягается с Рождеством. Это такая пора, в которую дети ждут чудес, а взрослые хотят верить в них.
Оттолкнуться от «Дна»
И.К.: Для меня материал был немножко качельный вот в каком смысле. Хотелось сделать драматическую вещь, глубокую, душераздирающую. И моя первая попытка просто схватиться за форму, в которой можно было бы реализовать материал, была намного жестче, от такого спектакля могло стать страшно. Но я задался вопросом: а почему тогда Диккенс, а не Чехов? Почему Скрудж, а не дядя Ваня? Сюжет ведь не нов в истории литературы, таких героев много. Ведь дядя Ваня похож на Скруджа: человек в определенном возрасте понимает, что он потратил свою жизнь впустую, использовал ее неправильно. Но дело в том, что у Диккенса есть особая легкость, указание на то, что эту пленку-жизнь можно отмотать и что-то исправить. Поэтому я решил остыть и сделать спектакль прежде всего для детей.
Мне кажется, с детьми надо быть предельно честными, не надо заигрывать с ними, но и не надо спекулировать на этой аудитории, упражняться на них, отрабатывая профессиональное мастерство. Мне интересно, чтобы этот спектакль попал в детей.
Для зрителя от 6 до 106
И.К.: На спектакль может прийти и взрослый зритель, ведь в «Рождественской истории» есть двухслойность. Может, она не очевидная, как в сказках Андерсена, откровенно взрослых, но думаю, что и у Диккенса есть такие моменты. Если, например, Третий дух (Дух будущих Святок) для детей – просто что-то, намекающее на страшные вещи, то для взрослых его суть очевидна. Думаю, каждый должен вынести что-то свое из этой истории. Во всяком случае, мне бы этого хотелось.
Премьерные показы «Рождественской истории» состоятся 24, 25, 26, 30 декабря и 2, 7, 8 января в 11.00 и 14.00.
